Странствия Шута

На последних словах горло у него перехватило. На подгибающихся ногах он подковылял к моему креслу, опустился в него и спрятал лицо в ладонях. Я был так потрясен его упреками, что не сразу понял – Чейд плачет.

Мне нечего было сказать в свое оправдание. Все так. И Чейд, и Риддл настаивали, чтобы я завел в доме стражу, но я всегда отказывался, считая, что все насилие в моей жизни осталось позади, в Оленьем замке. Я верил, что сам смогу защитить свой дом и свою семью. А потом взял и не задумываясь бросил все, чтобы спасти Шута.

Чейд поднял голову и посмотрел на меня. Он выглядел ужасно старым.

– Скажи что-нибудь! – хрипло велел он. Слезы скатывались по морщинам на его щеках.

Я сдержался и не сказал того, что первым пришло на ум. Ни к чему снова каяться.

– Разум всех в доме затуманен. Не знаю, как это было сделано и как удается при помощи Силы внушать всем путникам нежелание ехать сюда. Я даже не уверен, что против нас используют именно Силу, а не какую-то другую магию. Но никто не помнит ничего о нападении, хотя свидетельства его видны по всему дому. Единственный, кто, похоже, сохранил все воспоминания о кануне Зимнего праздника, это мальчик-грум по имени Персивиранс…

– Мне нужно поговорить с ним, – перебил Чейд.

– Я послал его в парильню. Его ранили стрелой в плечо, и вдобавок никто не помнит, кто он такой, и с ним обращались, как с чокнутым попрошайкой…

– Мне наплевать! – заорал он. – Я хочу знать, что стало с моей дочерью!

– Дочерью?

Я в изумлении уставился на него. В глазах Чейда пылал гнев. Я вспомнил Шун, отчетливые черты Видящих в ее лице, даже глаза – и то зеленые… Как я раньше этого не понял?

– Конечно дочерью! Ради кого еще я мотался бы в такую даль? Кого еще я послал бы к тебе, единственному человеку, который, как я думал, сможет ее защитить? А ты бросил ее на произвол судьбы! Я знаю, кто ее похитил! Ее проклятая мамаша с ее братьями, но хуже всех – ее отчим! Родственных чувств у этой семейки не больше, чем у клубка гадюк! Годами я платил семье Шун, хорошо платил, чтобы они заботились о ней. Но им всегда было мало. Всегда. Они хотели больше и больше – больше денег, больше земли, выше положение при дворе… Больше, чем я мог им дать. Мать никогда не испытывала к ней теплых чувств. И когда бабушка и дедушка Шун умерли, мать начала угрожать ей. Ее муж, мерзкий боров, пытался лапать Шун, когда она была еще совсем девочкой. А когда я увез Шун и перестал давать деньги, они попытались отравить ее! – Он перестал брызгать слюной и умолк.

В дверь постучали. Чейд вытер слезы рукавом и взял себя в руки.

– Войдите, – велел я.

Это оказалась Тавия – она пришла сказать, что горячая еда и напитки для нас поданы. Даже она, в ее полусонном состоянии, почувствовала напряжение, висевшее в воздухе, и поспешила удалиться. Синяки на ее лице привлекли внимание Чейда. Он проводил служанку взглядом и уставился на дверь, погрузившись в свои мысли.

Наконец я нарушил воцарившееся молчание:

– И ты не счел нужным рассказать мне хоть что-то из этого раньше?

Он словно очнулся и снова обратил внимание на меня:

– Все никак не выпадало случая поговорить толком. У меня больше нет уверенности, что разговоры посредством Силы нельзя подслушать, а в тот первый вечер, когда я вас познакомил, ты чертовски спешил!

– Я спешил домой к своей собственной дочери, если ты забыл! – Мое чувство вины отступало под напором гнева. – Чейд, послушай. Нападение организовали не родственники Шун – вряд ли ее семья смогла бы нанять калсидийцев для грязной работы. И вряд ли у них нашелся бы целый табун лошадей серой масти и отряд бледных всадников. Думаю, кто бы ни были похитители, они явились сюда по следу Шута. Или посланницы, которая ненадолго опередила его.

– Посланницы?

– Мне тоже давно нужно было о многом с тобой поговорить, да все не было случая. Так что послушай меня сейчас. Мы должны обуздать свой гнев и страх. Мы расскажем друг другу все, что известно каждому из нас, до последней мелочи. А потом станем действовать. Вместе.

– Если мне еще есть смысл действовать. Ты только что сказал мне, что моя Шайн может быть уже мертва.

Шайн, вот как ее, оказывается, звали. Не Шун. Шайн значит «Сияющая». Шайн Фаллстар – Сияющая Падающая Звезда.

Я не улыбнулся. Скорее оскалился:

– Мы выясним, что тут произошло на самом деле. И разберемся. И кто бы ни были чужаки, мы найдем их. И убьем, как это делают негодяи-бастарды вроде нас с тобой.

Он прерывисто вздохнул и чуть расправил плечи. Я хотел сказать ему, что Шун, возможно, увезли вместе с Би, но вряд ли стоило ссылаться на мнение кота. На слова кошек нельзя полагаться.

Снова раздался стук в дверь, и вошел Фитц Виджилант:

– Не хочу вам мешать, однако желаю помочь.

Я уставился на него во все глаза. Как же слеп я был! И как глуп… Ну конечно, вот что мне всегда казалось в нем странным! Я повернулся к Чейду и, отбросив осторожность, сказал:

– И это тоже твой, верно?

Чейд напрягся:

– Да, и, на твое счастье, ему известно, что он мой сын. Как ты можешь говорить так беспечно?

– Ну если бы я знал, то многое понял бы раньше!

– Я думал, это очевидно.