Странствия Шута

– Но каким бы путем мы ни отправились, выступать надо как можно скорее. Драконова кровь, которой напоил меня Эш, действует просто удивительно. Если я и дальше буду поправляться так же быстро, если ты поможешь мне вернуть зрение… О, даже если ни того ни другого не произойдет. Мы подождем известия, на которое ты надеешься. Но сколько мы собираемся ждать? Десять дней?

Ну что ты будешь с ним делать… Я решил не давать пустых обещаний.

– Давай подождем, пока вернутся Баламуты с Олухом и Фитцем Виджилантом. Они будут через несколько дней. И возможно, к тому времени твои зрение и здоровье восстановятся, насколько это возможно. А если нет, то попросим Олуха и остальной круг Неттл исцелить твои глаза.

– А ты?

– Я не стану этого делать, пока Неттл не скажет, что я снова могу управлять своей Силой. Я буду рядом, но не смогу помочь. – И я повторил вслух то, что недавно сказал самому себе: – Пора мне уже начать доверять Неттл как мастеру Силы. И уважать ее знания. Она предупреждала, чтобы я не пользовался Силой. И я не стану этого делать. Но другие смогут помочь тебе.

– Но я… Нет. Раз так, значит нет. – Он вдруг зажал себе рот рукой. И пальцы, и голос его дрожали. – Я не могу. Не могу позволить им… Тогда подождем, пока ты придешь в себя, Фитц. Ты знаешь меня… Но другие… Пусть они одолжат тебе силы, но только ты можешь прикасаться ко мне. А до тех пор… Нет. Придется мне подождать.

Он вдруг поджал губы и скрестил руки на груди. Я видел, как покидает его надежда, как опускаются в тоске его плечи. Он закрыл глаза, и я отвел взгляд, давая ему время прийти в себя. Как быстро испарилась его навеянная драконьей кровью отвага. Уж лучше бы он и дальше пререкался со мной… Больно было видеть, как он снова трясется от страха. И эта боль, словно кузнечные мехи, раздувала мой гнев. Я убью их. Всех убью.

Пеструха что-то бормотала ему. Я встал и отошел от стола. И заговорил оттуда, чтобы он понял – я больше не сижу рядом, глядя на него.

– Эш, ты так ловко обращаешься с ножницами. Не поможешь мне избавиться от этого шва?

– Да уж, выглядит, как на криво сшитом платье, – откликнулся Эш. – Идите сюда. Сядьте у огня, тут посветлее.

Эш работал, и мы тихо переговаривались – чаще всего он предупреждал, что сейчас вытянет нить из кожи, или просил промокнуть выступившую кровь. Мы оба сделали вид, будто ничего не заметили, когда Шут осторожно ссадил ворону на стол и ушел в постель. К тому времени, когда мы закончили, он либо и правда спал, либо умело притворялся.

Дни все тянулись. Всякий раз, поймав себя на том, что меряю комнату шагами, я спускался на плац и тренировался. Однажды мне довелось сойтись с внуком Блейда – юноша с трудом скрыл свой восторг, отделав меня по первое число. В следующий раз я принял его предложение помериться силами в бою на палках, и он едва не сбил меня с ног. После этого Фоксглоу отвела меня в сторонку и насмешливо поинтересовалась, неужели мне нравится, когда меня бьют. Конечно нет, сказал я. Просто пытаюсь восстановить кое-какие навыки. Но, хромая в парильни, я признался себе, что солгал ей. Чувство вины заставляло меня искать боли, а кроме того, только боль могла вытеснить из головы тревогу за Би. Я понимал, что напрасно следую этому искушению, но оправдывал себя тем, что, освежив навыки, буду не столь беспомощен, когда наконец сойдусь с ее похитителями в бою.

Именно во время занятий на тренировочном плацу меня и застал крик: «Баламуты возвращаются!» Коснувшись кончиком деревянного меча земли, чтобы показать, что сдаюсь, я поспешил им навстречу. Они ехали неровным строем, словно потерпели поражение и злились. Они вели в поводу лошадей убитых товарищей, но не везли с собой их тела. Скорее всего, их похоронили на месте гибели. Интересно, что они подумали, увидев, что у одного из тел перерезаны сухожилия и глотка? Возможно, в том кровавом месиве никто ничего не заметил…

Не глядя на меня, они повели лошадей в конюшни. Фитц Виджилант уже спешился и стоял, ожидая, пока кто-нибудь примет у него поводья. Олух, постаревший, замерзший и усталый, мешком сидел на приземистой кобылке.

Я подошел и встал возле его стремени:

– Здравствуй, старый друг. Обопрись на мое плечо и слезай.

Он поднял на меня глаза. Давно я не видел его таким несчастным.

– Они плохие. Они насмехались надо мной всю дорогу. Стучали меня по спине, когда я пил чай, чтобы я все пролил на себя. А в гостинице подослали двух девиц, чтобы дразнили меня. Они подбивали меня потрогать их за грудь, а когда я трогал, били по рукам… – Его маленькие глазки наполнились слезами.

Он так хотел поделиться со мной своими горестями… Я подавил гнев и ласково сказал ему:

– Теперь ты снова дома, и никто больше не сделает тебе ничего плохого. Ты снова среди друзей. Слезай.