Страшная Маша

Поговаривали, что светится он над теми могилами, где покойник никак не успокоится и тянет за собой родню. Были те, кто в это не верил и, наоборот, носил его на себе как оберег от сглаза. Про таких шептались, что они служат черту, гнали из церкви. И знаешь, что случилось потом? Самое необъяснимое. Когда затопили Загорье под наше море, этот камень вообще исчез, как сахарный песок в стакане воды растворился. А у тех, кто держал его в доме, рассыпался в пыль. Вот как такое может быть? До сих пор все хотят найти этот камень и каждый черный булыжник несут Михалычу. Когда Антон Михалыч приехал в Предгорье, то всех нас собрал и прочел лекцию про уникальность мертвика. Назвал его космическим, пообещал обязательно найти. Вот уже третий год ищет… Не верит в легенду, отмахивается. Упрямый такой. А в этой легенде сказано, что камень сам находит хозяина. Только тогда раскрывается его сила целебная или другая какая… А иначе только на украшения сгодится или, как раньше, памятники мастерить.

Маша слушала Нину и силилась вспомнить, где и когда слышала про черный камень.

Нина затихла, показалось, что вздремнула. Солнце припекало. По локоть опустив руки в прохладную воду, Маша решила проверить, не привиделись ли ей светлячки, и тут же едва не свалилась за борт: мириады огоньков устремились из глубины к ее рукам. Они слились в мощный луч света, обдавший ладони горячей струей. Голова закружилась. Маша шлепнула по воде, забрызгав все вокруг. Капли попали на спящую Нину и стали просачиваться внутрь ее тела. Они стекались к злой опухоли величиной с орех, спрятанной в глубине живота. Нина очнулась от сна и рассмеялась: «Ты чего брызгаешься, хулиганка?», но Маша ничего не ответила, она на минуту потеряла дар речи: на ее глазах опухоль превращалась в сдувшийся шарик. – Ох, как славно мы с тобой поплавали, а я отдохнула! – потягиваясь, зевнула Нина. – Удивительная легкость и бабочки в животе. Хорошо! Правда?

Но Маша словно не слышала. Она сидела, уставившись на свои ладони, как будто первый раз их видит. Нина пожала плечами и подумала, что девочке точно нужна врачебная помощь, поскольку с головой у нее явно не все в порядке: «Вот же несчастье! Точно взбаламутит семью, не даст спокойно переехать. Будет мамину кровь пить. Надо бы с Михалычем поговорить, рассказать, что девочка проблемная, может, и не стоит их сюда тянуть. Хватит тех неадекватов, что уже есть. Будь она на месте Антона, выселила бы их к чертовой матери и запретила в поселок возвращаться. Расплодились на нашу голову. И все с завихрениями, всем неймется, никакого уважения. Бьется Антон за их здоровье, за нормальный образ жизни, хочет, чтобы влились в семью, а они только гадят. Вот теперь эта тоже. Ишь, культ личности ей не нравится. А ты сначала сама личностью стань…»

Глава восьмая

Как только они вернулись в дом, еще полный гостей, им навстречу вылетел злющий Витька:

– Значит, вот как! Обещала «все вместе», а сама ушла, – набросился он на Машу, а заметив их мокрую одежду, закричал: – Ты на море ходила, признавайся!

Михалыч усмехнулся: «Небось, на лодочке катались. Смельчаки. Холодно еще для катаний и купаний. Не простудитесь».

Услышав про катание на лодке, Витя аж зашелся в истерике: «Я тоже хочу кататься! Почему только Маше можно?» Хозяин подозвал одного из гостей, что-то шепнул ему на ухо и объявил: «Сейчас все, кто хочет, может совершить с нами небольшую морскую прогулку на катере». Витька подпрыгнул от радости, Наташа и Валентина с благодарностью посмотрели на Антона. Маша тоже решила еще раз съездить и показать Вите водяных светлячков.

Желающих кататься оказалось немного. Нина и толстуха Ларочка остались на берегу, чтобы прибрать стол к десерту, а кто-то вернулся на рабочие места этого похожего на муравейник дома-офиса. Михалыч давал распоряжения и проверял, всем ли хватает надувных жилетов. Рубашка его расстегнулась. В образовавшейся прорези Маша заметила тот самый серебряный кулон с черным блестящим камнем, о котором говорила Нина. Тоненький лучик протянулся от него к Машиным пальцам, и они нагрелись, а потом тепло перешло в жжение. Терпеть не было сил, захотелось лучик стряхнуть. Маша взмахнула рукой и опрокинула на себя бокал с недопитым клюквенным морсом. Наташа укоризненно посмотрела на дочь, покачав головой: «Раззява ты, Машуля!», но Маша не обиделась. Она обхватила горячими ладошками мамины руки и заметила, как плавится черная плесень от прикосновений.