Страшная тайна

– Как? – Передние копыта Роба ударили в пол, он попытался резко выпрямиться, но на полпути замер – не позволила боль в боку. – Как?! – Глаза его снова наполнились слезами. – Ведь Грамос – отец Криса! Грамос его застрелил?!

– Все обошлось, – ответил я. – Мы считаем, что Крису удалось спастись. Стэн – очевидец – говорит, что он птицей перепорхнул в ближайший виноградник.

Роб медленно опустился обратно на кровать:

– Ох, благодарение всем богам!

– Погодите! До меня опять не доходит! – вмешался Уилл. – Почему ты так беспокоишься за этого Криса? Когда Руперт сказал тебе, что трем детям, с которыми ты вместе рос, перерезали горло, ты и ухом не повел!

– Да и судьба Мари вас не очень тревожит, верно? – сказал я. – Видимо, то, что она вас залатала, для вас ничего не значит.

Прозвучало это гораздо жестче и злее, чем я рассчитывал. А еще мне при этих словах пришлось сглотнуть, чтобы не заплакать. Такого я не ожидал.

Роб тоже такого не ожидал.

– А почему я должен о них думать? – растерялся он. – Они же не нашей крови.

Уилла охватило омерзение, внезапное и всеобъемлющее. Он поднялся, он отпихнул ногой мягкое кресло, он смерил Роба взглядом, полным глубочайшего презрения, и отвратил от него лицо свое. Квачки заразились его настроением и стремглав кинулись прятаться под кресло-каталку. Уилл сказал:

– Да что же… да как же… да я даже не знаю, как это и назвать-то, честное слово!

Роб вытаращился Уиллу в спину. Было заметно, что он с каждой секундой все больше теряется и пугается. Как я и подозревал, Уилл ему очень нравился.

– Вы имеете в виду, – сипловато проговорил кентавр, немного поразмыслив, – что мне, по-вашему, полагается о них думать?

Уилл резко развернулся.

– Конечно полагается, чтоб тебя разорвало! – заорал он. От его голоса задрожали огоньки на свечах. – Как же тебя такого взлелеяли-то, а? Убили троих детей и юную девушку, а ты только и можешь сказать, что они-де не твоей треклятой крови! Черт подери, это ко всему прочему еще и неправда! Император им такой же отец, как и тебе! Роб, это были твои братья и сестры!

Роб покривился и уставился в покрывало. Помолчав еще немного, он проговорил:

– Да, наверное, так и есть.

– Ты только погляди на него! – воскликнул Уилл, обращаясь ко мне. – «Наверное, так и есть»! Это говорит пособник убийц, вот он кто!

Роб весь содрогнулся и вдруг громко всхлипнул.

– Твои слезы гроша ломаного не стоят! – снова завелся Уилл. – Ты…

– Уилл, дай ему передышку, – сказал я. Похоже, мы с Уиллом поменялись ролями и теперь я был добрым полицейским, а Уилл злым. – Насколько я понимаю, его с детства приучили считать родными только детей двух сестер Кнарроса. И, надо полагать, детей Жанин как сестры Уайта, а император всех их связывает. Так, Роб? Ты считаешь, что следующим императором будет Ник?

Роб кивнул. Он явно потерял дар речи.

– Тьфу! – закричал Уилл. – Мало ли к чему его приучили! У него своя голова на плечах. Его учили магии. Это значит, что у него обязана быть своя голова на плечах! Если уж на то пошло, почему он не считает, что сам будет следующим императором? Он же старший из оставшихся в живых сыновей императора – разве нет?

Роб поглядел на него с огромным, неподдельным удивлением:

– Я же кентавр!

– И что? – спросил Уилл. – Или мы не только пособники убийц, но еще и расисты, да?

– Я… – выдавил Роб. И сглотнул – золотой медальон подпрыгнул на гладкой шее. – Я об этом не задумывался. Клянусь.

Его изумительные черты исказились от искреннего горя. Мне было очевидно, что он и вправду до сих пор не задумывался, какова его роль в сегодняшних ужасах. Впрочем, как и я. Я ведь и сам показал себя отнюдь не с лучшей стороны: умудрился держать Дакроса вдали от поселения, чтобы Уайт мог спокойно обстряпывать свои темные дела. Нас с Робом обвели вокруг пальца.

– Лучше расскажи нам, – сказал я, – что именно ты сказал в лифте Нику и Мари.

Роб пожал плечами:

– Разумеется, я сказал, что все мы – дети императора. Ника я узнал, потому что он похож на меня, только кожа у него светлее. И под рубашкой у него был медальон – в доказательство. Мари сказала, что ее медальон где-то среди хлама в ее номере. Она… – Роб несколько повеселел, почуяв возможность ходить вокруг да около, а того, что требуют, не говорить. Я кашлянул, чтобы напомнить ему, что у него спросили. Он ответил взглядом, в котором, к его чести, читалось понимание и смущение. – Я… я должен был сказать Мари, что Кнаррос ждет ее, – продолжил он, – поскольку она старшее дитя императора и ей предстоит взойти на престол.

– А она что ответила? – Мне было так любопытно, что я не сдержался.

– Сказала, что пойдет и пошлет Кнарроса куда подальше, – отозвался Роб.

В это я охотно поверил.

– Почему? Нет, дай сам догадаюсь. Потому что она собиралась стать ветеринаром.

Роб улыбнулся – чудесной горькой улыбкой, одним уголком губ:

– Нет. Она сказала, что хочет стать магидом.

Мы с Уиллом только вытаращились на него.

– Честно, – сказал он. – Мы как раз об этом спорили, когда вы потянули лифт вниз. Я сказал, что она может быть и магидом, и…

Голова его резко повернулась к дальнему концу вереницы свечей.