Страшная тайна

– Не знаю. Наверное, потому что она мне нравится.

– Просто нравится? Тогда вот, лови. – Джоанна подбросила бутылочку в воздух, я попытался поймать её, но не вышло. Она упала на бетонную ступеньку, отскочила и скатилась, подпрыгивая, по лестнице до самого тротуара. Я сбежал вниз и поднял её.

– Ну как она? – поинтересовалась Джоанна.

– Да вроде нормально.

– Похоже, не слишком-то она хрупкая. Так, а что за история с машиной? – Она кивнула в сторону закрытой «Феррари».

– Папа решил её продать.

– Но она чем-то необычная? Ты вроде как из-за неё здорово расстроился.

– Это «Феррари-430». – Я рассказал ей, что папа продаёт её, потому что решил, что деньги нужнее, чем такая машина. И я пожаловался, что ни единого разочка в ней не прокатился.

– Ты собираешься продать её, ни разу в ней не проехавшись?

– Не я. Папа.

Джоанна задумчиво посмотрела на машину.

– Моя мама спит. А твои родители?

– И они.

– Очень интересно. Так где, ты говоришь, твой папа хранит ключ?

Я сглотнул. Я прекрасно понял, что предлагает Джоанна, и от этого у меня слегка закружилась голова, наполовину от страха, наполовину от возбуждения.

Мне пришлось хорошенько подумать, чтобы сообразить, где может быть ключ. Через целых десять секунд я вспомнил, что ключ у меня в кармане с самых похорон. Я вытащил его.

– Любопытные вещи ты хранишь в карманах, Габриэль Сильвер. – Джоанна подошла к машине и принялась снимать с неё чехол. – Так что, мы поедем прокатиться или нет?

13 Мы мчимся сквозь ночь

В кармане у меня лежала бутылочка, у которой я мог попросить, что захочу, но, кажется, я в жизни так не волновался и не трясся от предвкушения, не чувствовал себя настолько не в своей тарелке, как в тот момент, когда я стоял рядом с машиной, держа в руке ключ.

Я подошёл к «Феррари» и провёл рукой по блестящей красной крыше. Меня душил смех, в глазах стояли слёзы, а к горлу подкатывала тошнота – и всё это разом. Я подошёл к Джоанне и отпер дверцу с её стороны, потом со своей. Мы забрались в машину и устроились на сиденьях.

– Заводи, – скомандовала она.

Я глубоко вздохнул, медленно вставил ключ в замок зажигания, будто он был стеклянный и мог расколоться, если нажать посильнее.

– Заводи, говорю, сколько можно ждать!

Я повернул ключ. Машина тихонько заурчала, рванулась вперёд и остановилась.

– Ой, забыл снять её с передачи. – Я выжал педаль сцепления и снова повернул ключ. Двигатель ожил.

– Господи боже, – вздохнул я. – Это самый прекрасный звук на свете.

– Да-да-да, звучит офигенно. Погнали. Ты умеешь водить?

– И ты только сейчас решила об этом меня спросить?

Джоанна пожала плечами и пристегнулась.

– Я вроде как знаю, как надо, – протянул я, следуя её примеру. – Папа несколько раз пускал меня за руль на проселочных дорогах. Но на нормальной дороге я ни разу не водил, и тем более такую машину.

– Всё когда-нибудь бывает в первый раз, – философски заметила Джоанна. – Включай свою передачу, или как там её, и ходу отсюда.

– Если я разобью эту тачку – хоть одну царапину на ней оставлю, – папа меня убьёт.

– Значит, постарайся не царапать.

– Спасибо на добром слове, – проворчал я, отпуская сцепление.

«Феррари» прыгнула вперед. Я прибавил газу, она рванула с места так шустро, что мне пришлось навалиться на тормоза, чтобы она не врубилась в машину, припаркованную на нашей улице перед ней, – папину старую «Хонду». «Феррари» заглохла. Я нервно рассмеялся, снова завёл её и вырулил на середину улицы на первой передаче. Там я нажал на газ, переключился на вторую передачу, и мы покатили прочь.

Машина по-прежнему то и дело дёргалась, а при каждом переключении передач сцепление ужасающе скрипело, но я в достаточной степени освоился, чтобы вывести «Феррари» из нашего района.

– Куда едем? – спросил я у Джоанны.

– Давай в центр, – предложила та. – Поедем, повеселимся. Но для начала попробуй включить фары.

Я ухитрился найти ручку включения света, ни во что не врезавшись. Джоанна крутила ручку настройки радио, пока не наткнулась на песню, которая пришлась ей по вкусу. Не мой любимый стиль, но мне было приятно слушать, как она подпевает.

А мне это начинало нравиться – кататься на потрясающей машине с… ну, в общем, с девочкой. Может быть, не так и плохо иметь такую бутылочку.

Я прокатился по Пасифик-авеню. Люди на тротуарах – взрослые, выходившие из баров и ресторанов, – провожали нашу машину взглядом. А я надеялся, что они смотрят на машину и не замечают, что за рулём сидит ребёнок.

Потом я приметил красный «Линкольн Таун Кар», припаркованный возле ярко освещённого стеклянного здания.

– Я знаю эту машину, – воскликнул я. – Это машина Хасимото!

– Что, правда? Тогда давай остановимся.

Я перестроился в правый ряд и остановился. Какие-то три минуты, и я сумел припарковать «Феррари», не задев окружающие машины. Мы вылезли наружу и двинулись к зданию.

Это оказалась художественная галерея, битком набитая нарядно одетыми людьми. На стенах внутри висели картины, обёрнутые красной тканью.

– Давай зайдём, – предложила Джоанна.

– Шутишь? Нас сразу же выгонят. Ты посмотри, как одеты все посетители.