Страшные истории для маленьких лисят

– Помни, – прошептал Юли, – твоей задней лапе теперь тяжелее – приходится брать на себя то, что должны делать две.

– Неправда, балбес! – так же шёпотом огрызнулась Мия.

Она низко пригнулась, держа заднюю лапу над снегом. Мыши все попрятались подо льдом – залегли в долгую спячку, и теперь их уже не унюхаешь на ветру. Охотиться из-за этого стало мудрёно, особенно с раненой лапой.

Мия навострила уши и прислушалась: не скребётся ли кто под снегом. Ей показалось, что в трёх хвостах от них что-то слышится.

– Тс-с! – сказала она.

Юли нахмурился:

– Я не сказал ни…

– Тс-с!

Не сводя глаз с места, откуда слышался звук, Мия немного поёрзала из стороны в сторону, пока нос не отыскал север. Багровые тени сгустились во взгляде. Мия покачалась на задней лапе, готовясь выгнуться быстрой дугой, округляя спину, и пронзить мордой снег – точь-в-точь как учила мисс Лисс.

Она прыгнула, отталкиваясь передними лапами, и…

Задняя, проломив ледяную корку, провалилась глубоко в снег.

Скребущий звук тут же ускользнул прочь.

Мия посмотрела сердито.

– Чтобы… ни… слова!

– Даже не собирался, – ответил Юли. – Тебе, м-м, может, помо…

– Нет.

– Как скажешь.

Пока она из последних сил вызволяла ногу, Юли принюхивался к морозному ветру. Уловив слабый солоноватый запах, он пошёл туда.

Зима – самый опасный хищник. Это знают все лисы. В первую осень лисёныши должны накопить жир, стать толстыми, словно тыквы, чтобы пережить холода. Но у Юли с Мией такой возможности не было. Животы у них прилипли к рёбрам. Ноги стали тощие, будто палки. От холода у него болел обрубок, а у неё задняя лапа, отчего каждый шаг становился мучением, а охотиться было почти невозможно. Лишь остевые волосы – недавно отросшие, густые и рыжие – не позволяли хвостам, не говоря уже обо всём остальном, превратиться в ледышку.

Солоноватый запах навёл Юли на цепочку следов, оставленных чьими-то лапами. Свежий снег в месте, где кончались следы, был разворочен. Здесь охотились. Добычу уволокли, а вот снег был закапан кровью, от холода всё такой же яркой и красной.

– Мия! – окликнул он. – Я кое-что нашёл!

Она отряхнула от снега ногу и похромала к нему.

– Это всё? – сморщила она морду. – Несколько капелек?

Он пожал плечами.

– Ты и этого не поймала.

Она посмотрела сердито.

– Прости, – сказал он.

Он слизывал красное с ледяной корки, и она решила последовать его примеру. Сороки на деревьях наблюдали за ними, будто им не терпелось узнать, которая из лисиц свалится первой.

Когда снег был вылизан начисто и в животах солоновато пощипывало, Юли поскакал дальше по снежным заносам, а Мия, прихрамывая, шла следом. Он обещал ей помочь в поисках мамы. Но, пройдя много миль, они так и не уловили даже слабого запаха яблок. А теперь все запахи скованы ледяной коркой.

Мия ворчала, зима вымораживала всё вокруг до оцепенения, а сердце Юли не переставало сиять. Что он мог с этим поделать? Ничего такого ему не было предначертано. Ему было предначертано коротать свои дни в каменной норе или погибнуть, едва его лапа ступит за её пределы. Каждый день, проведённый с Мией, будто открывал ему тайну, которую не суждено было узнать.

– Мия!

– Да?

– Если мы найдём… – он тряхнул мордой. – Прости. Когда мы найдём маму… что ты станешь делать?

– Ты хочешь сказать, если зима не сожрёт нас на завтрак? – буркнула Мия.

Юли быстро повернулся и поскакал задом наперёд, чтобы видеть Мию:

– Пусть сначала поймает!

Мия шла и хромала:

– Даже гоняться особенно не придётся.

Юли обежал кругом и поскакал позади неё. Он так старательно подыскивал верные слова, даже хвост поник.

– А ты хочешь когда-нибудь… устроить нору? Ну, чтобы не приходилось всё время натыкаться на всякое страшное-неизвестное. Чтоб у тебя был дом и место вокруг, и чтоб там было спокойно, а больше ничего и не надо.

Мия замерла, собираясь ответить, и у него ёкнуло сердце. Он говорил и говорил, не давая ей вставить слово.

– Я мог бы найти нору где-то поблизости, – говорил он. – Я мог бы заходить иногда проведать, и мы могли бы охотиться или… – Он отважился бросить на неё быстрый взгляд. – Может быть, ты об этом когда-нибудь думала? Может быть?

А снег летел, отражаясь в глазах у Мии.

– Нет, – сказала она.

Юли уставился на свою переднюю лапу.

– Да, конечно. Конечно, нет. Ясно.

Она, должно быть, забыла, что говорила его отцу в Лиловом Королевстве. Что готова устраивать нору с Юли. Либо она говорила тогда не всерьёз.

Несколько шагов Мия молчала.

– Просто… семья может взять и умереть. Вот так вот. Или уйти и никогда не вернуться.

Юли смотрел, как его дыхание превращается в облачка, и надеялся, что Мия не заметила его разочарования:

– Не надо, не объясняй.

Солнце померцало над горизонтом и скрылось, а лисы, подняв головы, смотрели, как небо заволакивают тучи.

2

Пурга хлестала долину студёными когтями, кружила Мию и Юли в белом потоке. Снежинки били в глаза. Мороз обжигал уши. Снег становился выше и выше; идти дальше было невозможно – только прыгать, прорезая в сугробах канавки.

– Н-н-надо н-н-найти ук-ук-укрытие! – крикнул Юли.

Мия лишь постучала зубами вместо ответа.