– Он дряхлел, я видела его. Мне кажется, он был в отчаянии. Он забыл об осторожности, даже не давал себе труда прятать их. – Нел трет лицо, она так и не отвыкла от этой привычки. – Хотела бы я знать, где он сейчас, что делает.
– Я уже говорила, цыпленочек, ты можешь выследить его этой штукой, если на ней его кровь.
Нел кивает, она в этом уверена. Она хочет, чтобы это было так. Она берет вещицы у Магнус.
– Ему тебя не узнать, но прятаться тебе теперь будет труднее.
– Я знаю, – говорит Нел, по телу у нее бегут мурашки от мысли, что кто-то ее увидит.
– А как другие? – спрашивает старуха.
Нел поворачивается. Матушка Магнус показывает на одиннадцать склянок, которые теперь пусты. Нел отвезла их в гавань и там выпустила их содержимое наружу. Души, шелестя что-то, разлетелись в разные стороны, каждая (безошибочно, как надеялась Нел) к своему телу, к месту его упокоения. Она молилась, чтобы Исха нашла, куда они поместили ее тело, выкопанное, как и другие, из заросшего сада Вице-короля.
– Домой, – отвечает она. – они отправились домой.
Сверху до Нел доносятся возбужденные крики матери, и она прощается с мудрой женщиной. Далита, которая куда-то исчезла, когда ей сообщили новость о любимой дочери, была найдена несколько часов спустя в дома Вице-короля. Она выла, во все горло выкрикивала ругательства, барабанила чем попало в двери и окна. Потом она слегла, и с тех пор она была прикована к постели.
Впервые открыв глаза и увидев Нел, она вздрогнула и принялась неразборчиво бормотать. С того момента она принимает пищу только из рук этой своей дочери.
Потому что это Нел, но не только Нел.
Обыкновенная дочь преобразилась. Она не такая невероятная и убийственная красавица, какой была Аша, но что-то от умершей сестры ей передалось. Волосы стали черными, глаза увеличились, но остались серыми. Рот расцвел бутоном и притягивает взоры, а фигура округлилась, бедра и грудь увеличились, совсем чуть-чуть, а талия стала тоньше, без помощи корсета. Она носит теперь платья Аши, потому что свои больше не годятся.
Это другая девушка, но магия, исходившая из кожи Аши, слегка ее коснулась. Теперь Нел уже не та девушка, что могла жить в тени, и она жалеет об этой потере. Она больше не чувствует себя в безопасности, потому что не может укрыться от охочих до ее красоты глаз.
Этим утром, одевшись в дорожное платье из серого бархата (когда-то Ашино любимое), повесив расшитую бисером сумочку на одно запястье и черный лакированный веер (на котором, если развернуть, видны русалки и матросы) на другое, Нел дает наставления Карин, которая ее то и дело перебивает.
– А что нам делать, – спрашивает Карин (сейчас она круглее, чем была, и собирается округлиться еще больше), – если она спросит о тебе? Если она откажется есть?
– Подмешивайте ей в еду валерьянку, это ее успокаивает. Скажите, что я делаю то, что должна сделать, а ей нужно набраться терпения. – Нел натягивает серую замшевую перчатку с блестящими черными пуговками.
– Когда ты вернешься домой?
– Когда дело будет сделано.
Ее единственный саквояж ждет у дверей. Когда Нел окажется в темном экипаже, почувствует, как качается и подскакивает он на дороге, и поймет, что они выехали за пределы города, она достанет из ридикюля спицу, увенчанную бриллиантом. Нел положит ее на ладонь и будет наблюдать, куда та повернется, пока не определит, в каком направлении нужно следовать.
Нел глубоко вздыхает, собираясь с духом, чтобы выйти наружу, во внешний мир, чтобы ее увидели.
Видите, вон там?
Видите ту девушку?
Прекрасная девушка, просто прекрасная.
Энджела Слэттер
– австралийская писательница, работающая в жанрах темного фэнтези и хоррора. Она автор книг «Девочка без рук и другие истории» (получившей наградуФрау Труда
Жила-была маленькая девочка, очень строптивая и любопытная. Когда родители велели ей что-нибудь сделать, она их не слушала – разве мог выйти из этого для нее толк?
Как-то раз она сказала родителям:
– Я столько всего слышала о фрау Труде! Непременно как-нибудь ее навещу. Говорят, что она такая странная и необычная и что будто бы в дому у нее такое множество разных диковин, что мне не терпится на все это взглянуть.
Но родители ей строго-настрого это запретили, сказав: