Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути

Давным-давно в далекой стране жил богатый купец с двумя детьми, мальчиком и девочкой, что родились с разницей в год. Мальчика звали Питером, а девочку Эллой. Жили они счастливо и были такими верными и близкими друзьями, какими только могут стать брат и сестра. Однажды в их край пришла беда: смертельная болезнь уносила жизни, не пропустив почти ни одной семьи. Элла потеряла мать и любимого брата. Умерших сожгли на городской площади, потому что только так можно было помешать мору распространяться. Элла смотрела, как горят их тела, а потом, неся на одежде запах пепла своих близких, девочка вернулась домой, к убитому горем отцу.

В память о матери Элла посадила ореховое дерево, и на его ветвях всегда собиралось множество воронов, которые за ней присматривали. Девочка сбегала на рыночную площадь, собрала пепел брата и принесла его в судомойню. Там, в очаге, Элла вылепила из пепла портрет брата, и с тех пор каждый раз, как она разводила огонь, чтобы обогреть дом купца, в очаге за решеткой светился портрет – и в ее сердце тоже загорался огонек.

Когда Элла почти созрела – это значит, что ее тело изменилось и теперь она могла полностью нести все обязанности взрослых, – отец решил подыскать для нее новую матушку, чтобы та давала ей наставления, которые мужчина дать не может.

Незамужние горожанки по-новому взглянули на купца и увидели человека состоятельного и всего-то с одной дочкой, на которую он тратил свои денежки (в том городке было в обычае иметь самое малое по шесть или семь детей). Поэтому, хотя купец был толст, неуклюж и не слишком умен, вскоре у него отбоя не стало от женщин, которые его добивались.

Хотя невест было немало, купец распорядился своей судьбой неразумно – пал жертвой женского вероломства, тягаться с которым ему оказалось не под силу. Его избранница (а точнее, та, которая избрала его) была пригожа лицом, но крутого нрава, а с ней в дом пришли две ее невзрачные дочери от первого мужа, которого свели в могилу изнурение, тоска и женушкин уход.

Дочери пошли в мать, но были еще более злобными, эгоистичными и тупыми. Сестры были неспособны вести беседу ни о чем, кроме самих себя, к тому же одна из них хихикала так пронзительно, что птицы падали с веток замертво, а другая была столь красноречива, что своими речами усыпляла слушателей. Они возненавидели красавицу дочь своего нового отца, до того прелестную, что при ее виде плоды в саду наливались сладким соком. Злые сестры отняли у нее все красивые платья, которые она сама себе сшила, отправили ее на судомойню и заставили делать самую тяжелую работу: мыть, стирать, чистить, поддерживать огонь в очаге. Ей было строго велено следить, чтобы огонь никогда не гас (потому что жили они в горном краю, куда редко заглядывало солнце, а мороз пощипывал кожу даже в разгар лета).

Сестры нарекли дочь купца Элкой-Золушкой и отказывались звать ее иначе. Впрочем, вскоре они о ней и вовсе позабыли, вспоминая только, чтобы дать какую-то тяжелую работу. Купец все время был занят, приумножая свое состояние, а новая его жена день-деньской разъезжала, навещая других богатых дам в окрестностях. Сестры только и знали, что расчесывать волосы, красить ногти, сплетничать о соседях, читать в местной газете объявления о вечеринках и танцах, да еще то и дело шумно ссориться между собой.

Как-то они прослышали, что в их края едет погостить прекрасный принц. В его честь должны были давать пышный бал в роскошном особняке бургомистра, расположенном на утопающем в зелени холме, в единственном месте в округе, которое хоть иногда согревали лучи солнца. Расчетливый бургомистр надеялся попасть в милость, принц был неженат, а в городке полным-полно безмужних женщин (многих их ухажеров унес мор, другие погибли, не выдержав тяжкого труда на рубке леса) – вот и было решено устроить не один, а несколько праздников, что послужило бы к удовольствию обеих сторон.

Каждый, кому небезразличны подобные события, стремился туда попасть, и сестры тоже умоляли мать достать приглашения. Карточки с золотым обрезом были заблаговременно разосланы каждой девушке в возрасте от четырнадцати до двадцати одного года. Семье купца, благодаря связям, тоже удалось раздобыть заветные приглашения, несмотря на то что приемные дочки давно уже не попадали в нужную возрастную группу.

Мерзкая парочка не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться над Золушкой, обсуждая бал.

– Возможно, я тоже могла бы туда пойти? – с надеждой спросила Элла, – В конце концов, я подхожу по возрасту.

– Ты? – захихикала одна из сестер, помахивая золоченым приглашением перед своей тощей бледной физиономией. – Да ты взгляни на себя, дорогуша, – ты же настоящая уродина, лохматая, неотесанная грязнуха. Как можешь ты даже помыслить о том, чтобы явиться на бал и попасть на глаза высокородному принцу? Кроме того, твое дело присматривать, чтобы огонь в очаге не гас. Оконные стекла покрыты ледяными узорами, а ты должна следить, чтобы дом не промерз, – не можем же мы предстать перед принцем с красными носами.