Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути

Когда очередь дошла до дома купца, мачеха Эллы-Золушки открыла дверь сама и вывела своих дочек, и никого больше. Сестры жеманились перед принцем и что-то мямлили, пока стражник доставал серебряную туфельку. Они по очереди примерили ее, но ни одной обувь не пришлась впору, потому что их ножищи были по крайней мере на три размера больше, чем этот изящ ный башмачок. Тогда мачеха отвела дочерей в сторону и приказала им отрубить безобразные пальцы, раз они мешают надеть туфельку. Так что, пока мать отвлекала принца разговорами о погоде, они побежали в дровяной сарай и каждая топором отрубила себе пальцы на правой ноге. Из обрубков обильно лилась кровь, а ноги походили на обрезки хрящей в лавке мясника, к тому же раны ужасно болели, а когда сестры приковыляли назад, принц запретил им примерять туфельку и отослал их прочь, потому что не переносил вида крови.

– А в доме точно больше никого нет, вы уверены? – спросил стражник.

– Нет, больше совсем никого, – ответила мачеха. Но тут вороны с орехового дерева стали кружить вокруг стражника и хватать его когтями за одежду, а он, отбиваясь от птиц, случайно бросил взгляд в окно судомойни и увидел там склонившуюся над очагом Эллу-Золушку с испачканным лицом.

– А как же та девушка? – спросил он.

– Да что вы, это же простая судомойка, – фыркнула мачеха.

– И все же я хочу ее видеть, – сказал принц. – Приведите ее сюда.

Элла-Золушка примерила туфельку, и та, конечно, пришлась ей впору.

– Великолепно! – воскликнул принц. – Это, без сомнения, и есть та девушка, с которой я танцевал.

– Да, это я, сир, – отвечала она, склоняя голову перед царственной особой.

– Тогда сегодня вечером у бургомистра я желаю снова танцевать с тобой, а потом женюсь на тебе, наряжу и покажу тебя народу. Ты навсегда будешь моей любимой чудесной танцующей куколкой, именно такая жена и подобает принцу. Увидимся вечером! – Он любезно пожал ей руку и ускакал прочь вместе с командиром стражи.

Сводные сестры были в ярости. Они набросились на Эллу-Золушку и, оставляя за собой кровавый след, поволокли ее в судомойню и подтащили к ревущему в очаге огню.

– Раз нам он не достался, тебе его тоже не видать, – прошипела одна из них и, схватив кочергу, ткнула в Золушку, толкая ее в огонь. Вторая же заломила Золушке руку и стала пихать девушку в огонь, пока та не упала. Они прижали ее к пылающим углям и не давали подняться, пока огонь не охватил ее одежду и волосы и лизал ее плоть, покуда та не почернела. Пепельный Питер слышал отчаянные крики сестры, но не сумел подняться и спасти ее.

Так бедная Элла-Золушка скончалась в страшных мучениях. Ее кровь и слезы оросили пламя, превратили уголья в холодную золу, а сестры отправились готовиться к следующему балу, где надеялись все-таки обратить на себя внимание принца.

От Эллы-Золушки не осталось ничего, кроме изящной правой ножки, которая застряла в решетке очага. Пепельный Питер взревел от отчаяния, и его гнев вновь разжег угли, разгорелось пламя, и из пылающего костра в судомойню вышел Пепельный мальчик. Он встал перед очагом, во плоти, как и прежде, и поклялся отомстить за ужасную смерть своей сестры.

Вечером Пепельный мальчик дождался, когда вся семья покинет дом. Тогда он достал бальное платье, перчатки и диадему сестры. Все это пришлось ему впору, потому что он был с Золушкой примерно одного роста, и осанка у них была схожа. По счастью, принц не унес туфельку, так что у Питера было во что обуться. Он выбрался из дома, оседлал мерина и поскакал к дому бургомистра.

Вскоре Пепельный Питер уже стоял наверху винтовой лестницы в наряде покойной сестры. Он опасался, что гости заметят подмену, но зал был освещен свечами, так что никто ничего не заметил, к тому же они с сестрой и впрямь были удивительно похожи ростом и осанкой и даже красотой, так что никому и в голову не пришло что-то заподозрить.

Увидев Пепельного Питера в обличье сестры, принц бросился к нему, и если и заметил разницу, то ничем себя не выдал, а как только заиграл оркестр, он подхватил Питера, и они снова кружились в вальсе всю ночь. Однако в этот раз никто не убегал от принца в полночь, они продолжали танцевать до тех пор, пока принц и сам не задохнулся, и тогда он повел Пепельного Питера на свой балкон, где они целовались в тени.

Когда гости разошлись, принц повел Пепельного Питера наверх, в комнаты, приготовленные для него бургомистром (так как его собственный замок был расположен в нескольких днях пути), и уложил свою суженую на свое ложе. Он задул свечи, раздел свое сокровище и в ту ночь показал всю мужскую доблесть, какой только можно ожидать от принца.