Страшные сказки Женщины в белом

Молли принялась играть с ее шнурками, но на этот раз Амелия слишком ослабела, чтобы оттолкнуть ее ногой. Будто в трансе, она отодвинула стул и приподняла скатерть, чтобы прогнать кошку из-под стола, но тут же опрокинулась назад: из темноты на нее с жуткой ухмылкой надвигался Даниэль.

Впоследствии миссис Роланд рассказывала друзьям, что подобного крика она не слышала ни разу в своей жизни и точно не хочет слышать больше никогда и что, вернувшись в столовую, она увидела, как бедная обезумевшая девушка бешено сучит ногами в воздухе так, словно на нее напал сам дьявол.

Она села рядом с Амелией и обняла ее, велев горничной вызвать доктора. Тот прибыл через несколько минут и немедленно связался с лечебницей для душевнобольных при монастыре в Беннигтоне. До нее всего две мили.

Пока они ждали, Амелия мало-помалу перестала брыкаться так сильно, но миссис Роланд видела, что с лица девушки все еще не сошло выражение ужаса. Она уставилась в одну точку, и миссис Роланд поневоле проследила за ее взглядом, но увидела только собственных дорогих детей, которые без единого слова вошли в комнату. Сесилия держала Эндрю за руку. Вторая рука у нее висела вдоль тела, а пальцы были согнуты, будто их сжал кто-то незримый, стоящий радом с ней. Затем так же безмолвно дети повернулись и вышли.

* * *

Замолчав, моя рассказчица с удовлетворением откинулась на спинку сиденья, чуть улыбаясь плотно сжатыми губами, ее глаза блестели, как будто она только что прочла самую духоподъемную и поучительную проповедь.

Боюсь, однако, что выражение моего лица было не совсем таким. Образ того призрачного мальчика почему-то особенно меня встревожил. Я почувствовал необходимость обсудить историю, чтобы освободиться от нее.

— Так, значит, гувернантка была душевнобольной? — нарушил я тишину.

— Если и так, то теперь она излечилась, — сказала Женщина в белом, издав пугающе неуместный смешок.

— Я хочу сказать, возможно, у нее были галлюцинации? — не сдавался я.

— Вы хотите найти этому подтверждение. — Женщина в белом смотрела на меня так, словно она была нянькой, а я — четырехлетним мальчиком, который оцарапал колено. — Хотите, чтобы вас в этом уверили. Вам хочется, чтобы существовало разумное объяснение.

Конечно, все сказанное ею — правда, и все же что-то в ее голосе заставило меня поежиться. Однако мне снова стало трудно сосредоточиться, поскольку усталость навалилась на меня с новой силой.

— Прошу прощения, но вы снова говорите так, словно все это произошло на самом деле, а не в рассказе, — сказал я. — Однако я всего лишь пытался понять героиню и возможный ход ее мыслей.

— Понимаю, — ответила Женщина в белом и замолчала.

Мимо моего лица лениво прожужжала муха и, словно пьяная, врезалась в оконное стекло. Она предприняла несколько попыток пробиться сквозь это препятствие и, не справившись с ним, снова принялась растерянно кружить по купе. Петляющая траектория ее полета даже несколько завораживала.

Муха села на голову спящего Хирурга и поползла по его лбу. Я, ухмыляясь, глядел на него, ожидая, что он вдруг проснется и станет смешно махать руками и бранить назойливое насекомое.

Однако, к моему растущему изумлению, муха продолжала путешествие по лицу Хирурга, а у него лишь едва заметно дернулась бровь.

Тем не менее этого было достаточно, чтобы убедить муху сняться с места, и она снова начала хаотично метаться по купе. Даже не взглянув на нее, Женщина в белом протянула руку и вынула муху из воздуха.

Она проделала это так аккуратно, что не исчезни насекомое, я бы, вероятно, ничего не заметил. По-прежнему не переводя взгляда, она раскрыла ладонь, и мертвая муха упала на пол.

— Терпеть не могу мух, — сказала Женщина в белом. — Пожалуй, пора бы и привыкнуть к ним, но увы.

Это был такой немыслимый поступок — в особенности для благообразной молодой женщины, — что я почти сразу засомневался в увиденном, к тому же мои веки снова тяжелели, и все вокруг расплывалось. Может быть, мне это померещилось? Что-то вроде видения моей мачехи. И все же вот она, муха, лежит на полу — мертвая. В этом нет сомнений.

Однако, вспомнив о мачехе, я снова почувствовал, что не засыпать и быть настороже почему-то жизненно важно. Нужно продолжать беседу. Нужно, чтобы мозг не переставал работать.

— Вы, кажется, не слишком сочувствуете героям ваших историй, — сказал я, отрывая взгляд от мухи. — Простите за откровенность, но это, пожалуй, немного неженственно.

— Да что вы? — Она приподняла брови. — Дорогой мой, вам еще многое предстоит узнать.

— Я лишь имею в виду, что женщины по своей природе более заботливы.

— И тем не менее вас раздражает, когда заботу проявляет ваша мачеха.

Я нахмурился.

— Пожалуй, я рассказал о мачехе слишком много. Но вы, конечно, согласитесь, что леди более предрасположены к тому, чтобы печься об окружающих.

— Возможно. Но девочки бывают довольно жестоки, знаете ли.

Я должен был признать ее правоту. Однажды мой хороший школьный друг пригласил меня к себе на пасхальные каникулы, и его сестра оказалась просто гнусной. С тех пор я опасаюсь девочек.