Страсть

Другая – Люс понадобилось мгновение, чтобы узнать ее – Аннабель, девушка с ярко-розовыми волосами, которую Люс видела всего одно мгновение на Дне родителей еще в «Мече и Кресте». Она представилась как сестра Аррианы.

Какая-то из сестер.

Генриетта опустила глаза, словно такая игра в пятнашки в кухне была нормальным делом. Похоже, она боялась неприятностей, если подаст вид, что видит обеих девушек, которые уж точно не видели ни Люс, ни Генриетты, словно слуги сливались с грязными горшками и сковородками.

А может, Арриана и Аннабель просто слишком увлеклись игрой. Протискиваясь мимо стола для приготовления пирожных, Арриана схватила с мраморной доски пригоршню муки и кинула ее в лицо Аннабель.

С полсекунды Аннабель выглядела сердитой, а потом начала смеяться еще пуще, тоже схватила горсть муки и кинула в Арриану.

Уже задыхаясь от хохота, они проскочили через задние двери в маленький сад, который вел к большому, где действительно сияло солнце. Там может быть Дэниел, и Люс до смерти хотелось пойти туда.

Люс при всем желании не могла определить, что она чувствует – шок или смущение, удивление или раздражение.

Должно быть, все эти чувства промелькнули на ее лице, потому что Генриетта посмотрела на нее многозначительно и наклонилась к уху Люс.

– Это чьи-то кузины из Лондона, вчера вечером приехали в город на праздник. – Генриетта подошла к столу для выпечки. – Они чуть не испортили своими выходками клубничный пирог. О, как это, наверное, прекрасно – быть богатым. Может, в следующей жизни, а, Миртл?

– Ха, – это все, что Люс смогла выдавить из себя.

– Я иду накрывать на стол, к сожалению, – сказала Генриетта, придерживая стопку фарфоровых тарелок пухлой рукой. – Почему бы не держать горсть муки наготове, если вдруг те девчонки вернутся этим же путем? – Она подмигнула Люс, толкнула дверь своим широким задом, открывая ее, и исчезла в коридоре.

И тут же появился парень, тоже в форме слуги, лицо которого было спрятано за огромным ящиком с продуктами. Парень поставил его на стол в другом конце кухни.

Он вздрогнул при виде ее лица. Но она, уже увидев Арриану, была готова и к этому.

– Роланд!

Он дернулся, подняв взгляд, потом собрался. Когда он направился к ней, то не мог отвести глаз от одежды Люс. Роланд показал на ее фартук.

– Почему ты так одета?

Люс потянула за завязки фартука, снимая его.

– Я не та, кто ты думаешь.

Он остановился и уставился на нее, слегка качая головой.

– Ну, ты полная копия другой знакомой мне девушки. С каких пор Биско шляются на кухне?

– Биско?

Роланд поднял бровиь, его это явно позабавило.

– О, я понимаю. Притворяешься кем-то другим. Как ты называешь себя?

– Миртл, – с несчастным видом сказала Люс.

– И ты не Люсинда Биско, которой я подавал айвовый пирог на террасе два дня назад?

– Нет. – Люс не знала, что сказать, как его убедить. Она повернулась к Биллу за помощью, но он куда-то исчез. Конечно, ведь Роланд падший ангел и смог бы увидеть Билла.

– Что бы сказал отец мисс Биско, если бы увидел свою дочь здесь по локти в жире? – улыбнулся Роланд, – Его можно хорошо разыграть.

– Роланд, это не…

– В любом случае, чего ты здесь прячешься? – Он дернул головой в сторону сада.

Легкий шум в нижнем ящике буфета у ног Люс подсказал, куда делся Билл. Он словно бы посылал ей какой-то сигнал, только она не понимала, какой. Скорее всего, Билл хотел, чтобы она закрыла рот, но что он мог сделать – выйти и остановить ее?

На лбу Роланда выступил пот.

– Мы одни, Люсинда?

– Совершенно.

Он склонил голову и ждал.

– У меня такое ощущение, что нет.

Единственным другим существом в комнате был Билл. Как Роланд мог почувствовать его, если Арриана не смогла?

– Слушай, я правда не та девушка, за которую ты меня принимаешь, – снова сказала Люс. – Я одна из Люсинд, но я… я здесь из будущего. Трудно объяснить, но вообще-то, – она сделал глубокий вдох, – я родилась в Тандерболте, штат Джорджия… В 1992 году.

– О, – Роланд сглотнул, – ну-ну. – Он закрыл глаза и стал говорить очень медленно: – и звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои…

Слова были таинственными, но Роланд читал их с душой, словно цитировал любимую строчку из старой блюзовой песни, похожей на ту, которую он пел на караоке-вечеринке в «Мече и Кресте». В тот момент он казался Роландом, которого она знала дома, словно он выбрался из своего викторианского персонажа на некоторое время.

Вот только в его словах было еще что-то. Люс их откуда-то знала.

– Что это? Что это значит? – спросила она.

Шкаф снова задрожал, на этот раз громче.

– Ничего, – глаза Роланда снова были открыты, и он снова стал «викторианским». Его руки были огрубевшими и в мозолях, а бицепсы больше, чем у Роланда, к которому она привыкла. Его одежда промокла от пота, прилипая к его темной коже. Он казался уставшим. Тяжелая грусть опустилась на Люс.

– Ты здесь слуга? – спросила она. – Остальные… Арриана… Они тут веселятся… Но тебе надо работать, да? Только потому, что ты…