Страсть

Нет, ничего не имело смысла в несчастном случае ее пересмотра этой жизни, что означало, что она может быть где угодно в деревушке.

— Да ведь это господин Грегори, — голос трелью прозвучал на улице. — Какой замечательный сюрприз встретить Вас здесь в городе.

Белокурая женщина в длинном шаблонном синем платье стояла перед Даниэлем, застав его врасплох. Она держала руку пухлого, веснушчатого восьмилетнего мальчика, который выглядел несчастным в кремовом жакете с пятном под воротником.

Наконец-то до Даниэля дошло: госпожа Холкомб и ее бездарный сын Эдвард, которому он давал уроки рисования, в течение нескольких недель, проведенных в Хелстоне.

— Привет, Эдвард. — Даниэль склонился, чтобы пожать руку маленького мальчика, затем поклонился его матери. — Госпожа Холкомб.

До этого момента Даниэль мало думал о своей одежде, когда он двигался между временами. Он не заботился, что кто-то на улице думал о его современных серых слаксах или выглядела ли он в короткой белой оксфордской рубашке странно по сравнению с каким-либо другим человеком в городе. Но если он собирался столкнуться с людьми, он фактически знал почти двести лет назад не носили одежду, которую он носил два дня назад ко Дню благодарения родителей Люси, молва могла начать ходить вокруг.

Даниэль не хотел обращать какое-либо внимание на себя. Ничего не может стоять на пути в поисках Люси. Он должен просто найти какую-то другую оджду. Не то, чтобы Холкомбс заметила. К счастью, Даниэль вернулся в то время, когда он был известен как «чудак» художник.

— Эдвард, покажи господину Грегори, что Мама только что купила тебе, — сказала госпожа Холкомб, приглаживая непослушные волосы ее сына.

Мальчик неохотно вытащил маленький комплект краски из ранца. Пять стеклянных горшков масляной краски и длинная красная кисточка с деревянной ручкой.

Даниэль сделал необходимые комплименты — о том, что Эдвард очень удачливый маленький мальчик, о том что у его таланта теперь есть надлежащие инструменты — пытаясь не быть очевидным во взгляде мимо пары для самого быстрого выхода из беседы.

— Эдвард такой одаренный ребенок, — настаивала госпожа Холкомб, взяв руку Даниэля. — Проблема в том, что он находит свои уроки рисования чуть менее захватывающим, чем мальчик его возраста ожидает. Именно поэтому я подумала, что надлежащий набор красок могли бы позволить ему по-настоящему находить что-то свое. Как художник. Вы понимаете, господин Грегори?

— Да, да конечно, — прервал ее Даниэль. — Дайте ему все, что способствует его рисованию. Блестящий план…

Волна холода накатила на него и слова застыли в горле.

Кэм только, что вышел из паба через дорогу.

Какое-то мгновенье, Даниэль кипел от злости. Он понимал достаточно ясно, что не желал помощи от кого-то. Его руки сжались в кулак и он сделал шаг в сторону Кэма, но затем..

Конечно. Это был Кэм эпохи Хелстона. И выглядело это, так будто Кэм отлично проводил время в его необычных полосатых клиновидных брюках и клиновидной викторианской шляпе. Его черные волосы были длинными, спускаясь ниже плеч. Он прислонился к двери паба, и шутил с тремя другими мужчинами.

Кэм достал сигару с золотым наконечником из квадратной металлической коробки. Он еще не видел Даниэля. Как только он его увидит, он перестанет смеяться. С самого начала Кэм проходил через Предвестники больше, чем любой другой из падших ангелов. Он был таким экспертом в этом, каким Даниэлю никогда не стать: Это был подарок тем, кто пал с Люцифером, они обладали талантом прохода через тени прошлого.

Один взгляд на Даниэля сказал бы этому Викторианскому Кэму, что его конкурент анахронизм.

Человек вне времени.

Кэм понял бы, что происходило, что-то большее. Затем Даниэль никогда не сможет пошатнуть его.

— Вы так добры, господин Грегори. — Миссис Холкомб все еще болтала, до сих пор держа рукав рубашки Даниэля.

Голова Кэма начала поварачиваться в его сторону

— Не стоит думать об этом. — Слова помчались из Даниэля. — Теперь, если вы извините меня, — он вырвал свои пальцы — Я только что собрался…, купить какую-нибудь новую одежду.

Он сделал быстрый поклон и бросился в дверь ближайшего магазина.

— Мистер Грегори… — миссис Холмкомб практически кричала его имя.

Даниэльтихо проклинал ее, притворяясь, что он был вне пределов слышимости, что только сделало ее голос более громким. — Но это — портниха, господин Грегори! — кричала она, приложив руки ко рту.

Даниэль был уже внутри. Стеклянная дверь магазина за ним захлопнулась, колокольчик, который был связан с шарниром зазвенел. Он мог спрятаться здесь, по крайней мере в течение нескольких минут, в надежде, что Кэм его не видел и не слышал пронзительный голос миссис Холкомб.

Магазин был тих и пах лавандой. Богатая обувь стерла его деревянные полы, а полки вдоль стен были уложены до потолка рулонами красочных тканей. Даниэль опустил кружевной занавес по окну, таким образом, он будет менее видимым с улицы. Когда он поворачивался, он мельком увидел в зеркале другого человека в магазине.

Он сдержал удивленный стон облегчения.

Он нашел ее.