Страсть еще жива

— Ларк, вы надеетесь, что Гибсон вернется в Лос-Анджелес? — спросила ее миниатюрная женщина, семенящая слева. — Правда, что сегодня он даст свидетельские показания в вашу пользу?

— Ларк, вы уже разговаривали со спортсменами, которые активно поддержали вашу кампанию по привлечению внимания СМИ к женскому спорту?

Значит, она, по их мнению, проводила кампанию? Как интересно.

Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не сказать им, что ее кампания, должно быть, проходит не очень удачно, раз журналисты все еще преследуют ее, бывшую жену бывшего спортсмена, а не спортсменок. Сегодня ей было не до борьбы с назойливыми папарацци.

В любом случае ей лучше вообще не давать интервью, если она хочет избежать грязных спекуляций об их с Гибсоном отношениях.

«Никаких комментариев. Иди вперед и не смотри по сторонам».

В глубине души она знала, что главной причиной их развода было не вмешательство СМИ, а частые отъезды Гибсона. Пресса лишь подливала масла в огонь.

В последнее время она много думала о Гибсоне. Ей не верилось, что два вечера назад они расстались, ни разу не прикоснувшись друг к другу.

Шум вертолета над головой и голос Флер вернули ее к реальности.

— Ты в порядке?

— Отлично, — солгала Ларк. — Я готова доказать суду, какой мерзавец наш отец.

Они поднимались по лестнице, ведущей к входу в здание, когда снизу до них донеслись громкие голоса. Ларк повернулась, но не сразу поняла, что произошло. Репортеры, которые по большей части работали в таблоидах, устремились к зеленой лужайке на противоположной стороне улицы, на которую падала огромная тень от садящегося вертолета. Он не походил на спасательный. На его сером корпусе не было опознавательных знаков, но пресса почему-то решила, что на нем прилетел кто-то важный.

— Думаешь, это отец решил так эффектно появиться? — спросила Флер.

— Отец ненавидит вертолеты, — пробормотала Джессамин, вытягивая шею, чтобы увидеть, что происходит на противоположной стороне улицы. — В Нью-Йорке в час пик добраться до места назначения гораздо быстрее на вертолете, чем на автомобиле. Я говорила об этом отцу, но он и слышать ничего не хотел.

Дверца вертолета открылась, и из него выбрался высокий широкоплечий мужчина. Это был Гибсон Вон.

— Зачем ему понадобился этот трюк? — спросила Ларк у самой себя и своих сестер.

Она не понимала, зачем ему понадобилось привлекать внимание прессы к своей персоне теперь, когда он ушел из спорта.

— Неужели ты на самом деле этого не понимаешь? — прищурившись, спросила Джессамин. — Он всю неделю думал, как сделать так, чтобы пресса узнала, что он поддерживает твои усилия по привлечению внимания к женскому спорту.

Почему он об этом не упомянул, когда приезжал в Крукт-Элм два дня назад? Были ли у него скрытые мотивы?

— Но почему именно сегодня? Зачем ему понадобилось приводить прессу в неистовство, когда нам так нужны его показания?

Флер взяла ее за руку, и сестры стали наблюдать за Гибсоном, который шел уверенной поступью сквозь толпу к зданию суда, время от времени кивая тому или иному репортеру.

— Гибсон также сказал, что поддерживает тебя в борьбе за бабушкино наследство. — Достав из кармана мобильный телефон, Флер нашла в соцсети пост с фото Гибсона, атакующего ворота противника на хоккейной площадке. Под ним была подпись: «Звезда хоккея поддерживает бывшую жену в борьбе за семейное ранчо» и несколько сотен комментариев. — По-моему, хорошо, что он публично заявил, что он на нашей стороне.

— Думаешь, это нам поможет? — спросила Ларк, переведя взгляд с одной сестры на другую, затем посмотрела на Гибсона. Он уже был футах в пятидесяти от них, и голоса репортеров, которые его преследовали, становились отчетливее.

— Непременно, — ответила Джессамин. — Поддержка со стороны общественности нам не помешает.

— Нам лучше войти внутрь, пока толпа не засыпала вопросами нас. Возможно, Гибсону доставляет удовольствие общение с прессой, но я предпочитаю избегать людей с камерами и микрофонами, — сказала Ларк и продолжила идти вверх по лестнице.

Глава 8

Вставая за свидетельскую трибуну почти шесть часов спустя, Гибсон посмотрел на Ларк, которая сидела между двумя своими сестрами. На ней было серое платье-рубашка до колен, собранное на талии тонким пояском. Это скромное платье было полной противоположностью соблазнительному наряду, который был на ней во время их прошлой встречи. Ее волосы, как обычно, были заплетены в косу, взгляд блуждал по залу. Она смотрела куда угодно, только не на Гибсона.

Она просто нервничала или была недовольна тем, что он использовал свое медийное влияние, чтобы привлечь СМИ на сторону сестер Баркли?

— Пожалуйста, назовите ваше имя, — обратился к нему судебный чиновник.

Гибсон уже дал письменные показания, но во время сегодняшнего заседания адвокаты будут иметь возможность задавать вопросы свидетелям противоположной стороны. Он несколько часов слушал ерунду вроде заявления Джозайи Крэнстона о том, что Ларк, Флер и Джессамин оказывали слишком большое влияние на Антонию Баркли в последний год ее жизни. Гибсону не терпелось внести ясность в происходящее.