Страсть герцога

– Я понимаю, что, играя эту «роль», вам придется говорить вещи, не являющиеся правдой. Однако, оставаясь с вами наедине, я хочу быть уверен, что слова, обращенные ко мне, являются правдой. Что со мной вы откровенны. Вы можете мне это пообещать?

– Да, разумеется, – ответила Лизетт.

Сколько раз за свою жизнь ему довелось стать жертвой лжи, если он задавал такие вопросы? Если его так встревожили ее притворные слезы? В чем он никогда не был уверен со своим отцом?

Лизетт очень хотелось это узнать, однако Макс явно не собирался ей этого говорить.

– Благодарю, – сказал он коротко. – Полагаю, мы договорились.

– Полагаю, что так.

Слава небесам. Не хватало только, не выдержав силы его чар, стать для него мимолетным развлечением. Какие еще у него могли быть мотивы? Он никогда бы не подумал на ней жениться.

Однако, когда они сели ужинать в комнате, которую все еще переполнял аромат желания, Лизетт осознала, что для крохотной, беспутной ее части не имело значения, предложит ли он ей когда-либо стать его женой.

Эта часть по-прежнему страстно желала, чтобы он вновь ее поцеловал.

6

Ужин выдался напряженным. Впрочем, удивляться было нечему, подумал Максимилиан. В конце концов, он только что стоял, слившись с Лизетт в страстном поцелуе. И, черт возьми, шансов забыть об этом ни у него, ни у нее практически не осталось.

Что у нее были за уста – сладкие и нежные! Очень нежные. Максимилиан ждал большего сопротивления, большего возмущения. Он точно не рассчитывал, что пламя между ними вспыхнет в то же мгновение, когда их губы соприкоснутся. Что ж, по крайней мере, теперь он знал, что их влечение взаимно. Она отвечала на его поцелуй вполне однозначно.

Мысль об этом возбудила Максимилиана. Ему страстно хотелось касаться ее, ласкать. Ее кожа была нежной и шелковистой, подобно лепесткам розы. Мечта любого мужчины. Как же ему хотелось уложить ее на это канапе и показать ей, что такое настоящее желание!

Этот голод все так же терзал Максимилиана, голод, заставивший его прильнуть к ее губам с невероятной силой, настойчивостью и…

Страстью. Он никогда не считал себя страстным человеком. В жизни его родителей страсти было слишком много. Слишком много эмоций и хаоса. Именно поэтому он всегда сохранял железный контроль над разумом и телом, запирая чувства в темницу своего сердца.

О, Максимилиан удовлетворял свои желания, если это было нужно. Он и его друг Гэбриэл Шарп в свое время, бывало, отправлялись в загулы, однако это случалось нечасто. Памятуя, что его отец однажды подхватил сифилис, Максимилиан старался избегать общества женщин с сомнительной репутацией. Этот факт всегда казался ему странным, ведь отец никогда не производил на Максимилиана впечатления мужчины, посещавшего шлюх. Впрочем, возможно, в молодости он был более опрометчив.

Отцу повезло: у его болезни не было долговременных физических последствий. Однако Максимилиан все равно не хотел рисковать. Тем более что он не находил особого удовольствия в обычном соитии. Ощущение всегда было чисто плотским, подобным почесыванию или утолению жажды.

А вот поцелуй с Лизетт был чем-то большим. Чертовка запала ему в сердце так, как это не удавалось еще ни одной женщине.

Потому он не был так уж расстроен тем, что Лизетт хотела прекратить все до того, как оно перерастет во что-то большее. Ему не нравилось в такой степени терять контроль над своими чувствами. Это напоминало Максимилиану о том, что в один прекрасный день он, подобно отцу, может утратить его полностью.

Приятная мысль, ничего не скажешь.

Он начал наливать себе третий бокал вина, однако затем передумал. Не лучшая ночь для того, чтобы топить свой страх в выпивке.

Лизетт играла со своим бокалом.

– Как я понимаю, вы уже сталкивались с людьми, которые вам лгали.

Дьявол. Нужно было догадаться, что она достаточно умна для того, чтобы ее заинтересовала причина подобного требования с его стороны.

– Было дело.

Поняв, что он не собирается продолжать, Лизетт решила зайти с другой стороны.

– Кто бы осмелился лгать герцогу?

Максимилиан цинично рассмеялся.

– Почти все. Слуги, готовые сказать все, что угодно, лишь бы я остался доволен, торговцы, идущие на любые хитрости, чтобы продать мне свой товар, мамаши с дочерьми на выданье, готовые на любую ложь, чтобы заполучить герцога в качестве мужа для своих девчонок, моя семья, которая…

Он оборвал сам себя. Этого Максимилиан говорить не хотел. Однако открытость Лизетт заставляла быть более открытым и его самого.

– Ваша семья? – уцепилась она за его слова.

Он с трудом нашел отговорку:

– У меня есть несколько незамужних кузин, регулярно жалующихся мне на свою нищету в надежде, что я оплачу их игорные долги. Чтобы сохранить доброе имя Кейлов, разумеется.

– И вы оплачиваете?

– Иногда. Зависит от кузины. И от долга.

– Разумеется. – Она расправила плечи. – Я подумала, что, возможно, вы имели в виду своих родителей.

Их Максимилиан и имел в виду, однако не собирался ей об этом говорить, поскольку тогда ему пришлось бы объяснять, о чем они лгали и почему.

Ее длинные тонкие пальцы продолжали вертеть бокал с вином.