Страсть герцога

Почувствовав вдохновение, она подняла глаза.

– Я хочу использовать свои собственные мозги, а не притворяться, что их у меня нет, лишь для того, чтобы не уязвить гордость какого-нибудь мужчины. Хочу помочь Дому добиться успехов в его деле, чтобы показать Джорджу, что мы добились своего несмотря на то, как он с нами поступил.

Макс не рассмеялся, сочтя ее слова несерьезными, как она ожидала. Он лишь продолжал смотреть на нее.

– И вы считаете, что единственный способ этого добиться – работать на Мэнтона в качестве одного из его «парней»?

Лизетт выпятила подбородок.

– Да.

– А он что на этот счет думает?

– Он не возражал, – ответила Лизетт уклончиво. – Он просто хочет, чтобы я сперва изучила административную сторону его работы.

– А-а-а.

Это короткое слово было полно смыслов. Лизетт сверкнула на герцога глазами.

– Вы считаете, что ему это не нравится и он просто пытается меня успокоить. Поскольку думаете, что я с этим не справлюсь. Что с его стороны было бы глупо нанять меня в качестве сыщицы.

– На самом деле я думаю, что с его стороны это было бы очень мудро и что вы справитесь с этим очень хорошо, если приложите надлежащие усилия. Вот только я подозреваю, что подобная работа не понравится вам настолько, как вы предполагаете.

– Почему?

Макс пожал плечами.

– Из-за исчезновения и смерти своего брата мне немало довелось пообщаться с сыщиками, так что я многое узнал об их работе. Хорошие сыщики осторожны и осмотрительны. Они не делают выводов, не выслушав все факты. – Наклонившись ближе, он все так же продолжал смотреть на нее своим проницательным взглядом. – В то время как вы, моя дорогая, любите говорить все, что у вас на уме, не обязательно дожидаясь фактов.

– Я могу быть осмотрительной, когда того требует ситуация, – возразила Лизетт.

Макс выгнул бровь.

– Даже когда герцог стучится в вашу дверь, требуя действий? Ваш брат никогда бы не попытался меня вышвырнуть, признайте. Он был бы более осторожен с человеком, способным разрушить его жизнь одним словом.

Лизетт ощетинилась.

– Вы оскорбили меня и угрожали моему слуге. Вы что, ждали, что я просто… буду стоять и мириться с этим?

– Разумеется, нет, – ответил он с явным раздражением. – Однако всему есть предел.

– Хотите сказать, что я должна была раболепствовать перед вами, чтобы удовлетворить ваше мужское высокомерие?

– Нет, я хочу сказать… – Герцог шепотом выругался. – Я о том, что ваше мнение по любому вопросу всегда однозначно, а ваше восприятие мира – очень страстное. В то время как в жизни следователя страстности места нет.

– Это неправда! – запротестовала она, разозлившись, что он, похоже, с такой легкостью ее раскусил. Увидев, что Макс кивнул в сторону собравшихся в буфете людей, девушка, заскрипев зубами, заставила себя говорить тише. – Неправда. Дом воспринимает мир страстно.

– А он это демонстрирует? – прошептал Макс. – Когда он кого-нибудь допрашивает, вы знаете, что у него на уме? Знаете хотя бы его мнение относительно дела до тех пор, пока не останетесь с ним наедине?

Лизетт сердито смотрела на него, пытаясь не обращать внимания на свои воспоминания о том, как Дом расследовал дела, поскольку то, как он это делал, практически в точности соответствовало описанию, данному Максом. Но это не означало, что она не сможет так же.

– Я могу держать свои чувства под контролем, когда нужно. Могу.

– Вопрос не в том, можете ли, а в том, захотите ли вы это делать. И понравится ли вам это. Хотелось бы вам быть всегда осмотрительной, всегда взвешивать свое мнение? – Его глаза насмешливо блеснули. – Всегда подавлять свои чувства по любому поводу, который может позволить вам докопаться до сути?

Прокляни его Бог. Что он вообще о ней знал? Перегнувшись через стол, Лизетт зашипела:

– То, что вы провели два дня, притворяясь моим мужем, не значит, что вы меня знаете. Вы меня не понимаете и никогда не поймете. – Она встала. – Теперь, полагаю, мне нужно выйти на свежий воздух, если вы не против. Надеюсь, это, с вашей точки зрения, будет достаточно осмотрительно.

Накинув манто, Лизетт развернулась, чтобы уйти.

– Обиженное бегство лишь подтверждает мою правоту, дорогая! – крикнул он ей вслед.

Остановившись, Лизетт бросила на него иссушающий взгляд:

– Идите к черту.

Однако ее слова лишь заставили этого наглого, высокомерного хама рассмеяться. Лизетт побрела к двери. Он думал, что знает все из-за того, что ему «немало довелось пообщаться с сыщиками». Но он не был одним из них, правда ведь?

«Как и ты», – напомнил ей внутренний голос.

Ладно, это было правдой, но это не имело отношения к делу. Он не мог знать, как она себя поведет, не наблюдая ее в деле. Она была вполне способна обуздать свои эмоции, внимательно слушать и все прочее в этом духе.

Голос Макса продолжал звенеть в ее ушах: «Вопрос не в том, можете ли, а в том, захотите ли вы это делать. И понравится ли вам это».

Провались он за это. Что ж, быть может, ей приходилось мириться с самоуверенностью Герцога Горделивого, когда ехали в тесном дилижансе или останавливались в трактире, однако она точно не станет этого делать на пароме.