Страсть герцога

Это вызвало у Максимилиана подозрения. Ему нужно было быть осторожнее. Нельзя было позволить, чтобы желание видеть в этом незнакомце Питера заставило его потерять голову.

– Расскажите, как вы с ним познакомились.

– Несколько лет назад я расследовал одно дело в Антверпене. Мне нужен был переводчик, и мне порекомендовали Виктора, поскольку он знает несколько языков и уволился из армии, чтобы самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. После того как он помог мне с тем делом, я стал обращаться к нему каждый раз, когда мне нужен был переводчик. В последний раз он помог мне выследить фальшивомонетчика.

Бонно глубоко вздохнул.

– В одну ночь во время этого расследования Виктор и я пошли выпить. Он вытащил платок, и я увидел, что он выглядит так же, как ваш, – включая замысловатую вышивку. Именно тогда я и вспомнил, что ваша фамилия – Кейл.

– Покажите мне платок, – сказал Максимилиан.

Вытащив маленький сундук, Бонно достал из него свернутый кусок льняной ткани. Трясущимися руками Максимилиан взял его и поднял на свет фонаря. Платок был изношенным, потертым и выцветшим, однако вышивка осталась целой, и он выглядел точно так же, как платок самого Максимилиана. Ему даже не нужно было видеть скрытые под ней кусочки белой материи. Максимилиан уже чувствовал их толщину.

Его сердце начало бешено колотиться.

– Ну? – спросила Лизетт мягко.

Он передал платок ей.

– Это Питер. Или, по меньшей мере, Виктор знал его или кого-то, кто знал его. – Он посмотрел на Бонно. – Так что вы сказали ему, когда увидели платок? Что он принадлежал наследнику герцога?

– Боже, нет! Я не дурак. Виктор – довольно достойный малый, но жизнь у него была непростая. Уволившись из армии, он служил наемником у любого, кто готов был его нанять. Я подумал, что разумнее будет соблюдать осторожность.

Максимилиан почувствовал огромное облегчение. Теперь он понял, почему Видок был столь высокого мнения о Бонно.

Затем ему пришла в голову одна мысль.

– Но вы сказали, кто я, врачу.

Бонно потер свои усталые глаза.

– Как только Виктору стало хуже и у него начался бред, смысла скрывать правду от доктора Уорта не осталось. Я не говорил ему, что Виктор может быть вашим братом, сказал лишь, что он может оказаться родственником герцога Лайонса. Виктор сейчас и своего имени-то не помнит, не говоря уже о способности осознавать свои слова. Он в основном несет всякую околесицу. И мне нужно было кому-то довериться хотя бы для того, чтобы выбраться с проклятого корабля.

Это имело смысл, особенно в сложившихся обстоятельствах.

– Что ж, продолжайте. Вы пили в таверне и увидели его платок…

– Я спросил, откуда он у него. Это его встревожило. Он пожелал знать, почему я его об этом спросил, и я сказал ему, что видел такой же в Англии. Это вызвало его восторг. Он сказал, что его отец – англичанин, который погиб при пожаре в Геле за несколько месяцев до Ватерлоо.

Максимилиана тоже охватил восторг. Более явного свидетельства и быть не могло. Но как треклятый сыщик, нанятый его отцом, мог упустить тот факт, что Питер выжил? Будь он проклят! Этот тип никогда не нравился Максимилиану, однако теперь он готов был его возненавидеть.

Бонно продолжал свой рассказ:

– По его словам, ему говорили, что у него нет других родственников, однако он всегда задумывался, правда ли это.

– Говорил кто? – потребовал ответа Максимилиан.

– Я не знаю. В ту же минуту, когда я начал задавать вопросы, он замкнулся. Он спросил, знаю ли я его родственников, и вот тогда уже замкнулся я. И подумал, что вы бы не хотели, чтобы я рассказал слишком много.

– Вы были правы, – произнес Максимилиан. – Благодарю вас.

– Мы пришли к определенному соглашению. Я сказал ему, что отвезу его на встречу с семьей, если он позволит мне организовать эту встречу. Впрочем, я уверен, что он уже успел заподозрить, что эта семья – влиятельная. Он упоминал, что вышивка напоминает вершину фамильного герба.

– А почему ты просто не написал герцогу обо всем? – спросила Лизетт.

Бонно покосился на сестру:

– Я даже не знал, помнит ли Лайонс о нашем разговоре, состоявшемся много лет назад, и не собирался идти на риск того, что он может так никогда и не увидеть это письмо. Кроме того, Виктор пребывал в решимости встретиться с ним, и я…

– Вы надеялись, что с моей помощью сможете добиться снятия с себя обвинения в конокрадстве, – сказал Максимилиан сухо.

– Именно. Мы оба подумали, что прибыть лично было лучшим решением.

Лизетт фыркнула:

– Да уж, лучшего плана, чем сесть на корабль в городе, охваченном болезнью, и придумать нельзя.

– Когда мы добрались туда, все было не так плохо, – проворчал Бонно. – Да и вообще, откуда мне было знать, что он заболеет? Во имя Господа, он был ранен при Ватерлоо и выжил. – Он покачал головой. – Поверить не могу, что он прошел через все это лишь для того, чтобы его уложила проклятая пневмония.

Некоторое время Максимилиан сидел, пытаясь осмыслить все сказанное Бонно.

– Значит, однозначно вы знаете лишь то, что английский отец Виктора погиб при пожаре в Геле?