Страсть на грани

— Рада, — медленно произнесла Лера, прислушиваясь к внутренним ощущениям. — Конечно, рада, бабуля. И что у меня будет ребенок от Олега, и что я, даст бог, рано или поздно смогу стать похожей на женщину, а не на ходячий пирожок. А то Олег говорит, что я красавица, но я-то знаю, что он меня обманывает.

— Ты действительно красавица, — бабуля пожала плечами. — Вес не имеет к красоте никакого отношения. В конце концов, вспомни кустодиевских женщин, все были очень даже в теле.

— Ну конечно, кто бы говорил, — засмеялась Лера, любуясь хрупкой бабулиной фигуркой. — Это ты всю жизнь была красавицей. И мама. А я у вас так, погулять вышла.

— Женщине для того, чтобы быть красивой, нужно быть любимой, — назидательно сказала Ксения Дмитриевна. — Я всю жизнь прожила с мужчиной, который меня на руках носил. Папа твой Танюшку обожал, а твое счастье женское заплутало немного, так что у тебя теперь все впереди. Вот родишь своему Олегу дочку и расцветешь.

— А ты уверена, что у меня будет девочка? — затаив дыхание, спросила Лера и положила руку на живот.

— Уверена, уверена, — бабуля засмеялась. — Вот сходишь на УЗИ и убедишься, что я права, я пол будущего ребенка еще с фронта правильно угадывала.

— Ба, — Лера вдруг замерла в острой тревоге, — а вдруг Олег не хочет ребенка? Я ведь у него про это не спрашивала. У него Алена есть, да и от Степки с Антоном целый день в доме кутерьма. Может, он не хочет? Тем более что финансово нам очень тяжело будет.

— Хочет не хочет, это ты у него спроси, — пробурчала бабуля. — Финансово я вам помогу, кое-какие запасы имеются. А вообще, дети — это счастье. И думаю, что твой муж об этом знает.

Расцеловав бабулю, Лера вышла на улицу, стараясь не расплескать состояние счастья внутри себя. Она ждала ребенка. Дочку. Маленькую трогательную девочку со смешными ямочками на щеках, пухлыми пяточками, умещающимися в ладошку, озорными глазами, похожими на глаза Олега. То хорошее, что вошло с его появлением в Лерину жизнь всего несколько месяцев назад, теперь давало всходы. Она чувствовала какое-то внутреннее освобождение от груза проблем, которые волновали ее до этого. И понимала, что пересидит в декрете все возможные пертурбации с заводом, что теперь у нее хватит решимости отсудить у Игоря алименты, а главное, что она совсем-совсем теперь его не боится, этого человека, оставшегося в ее прежней, несчастливой жизни.

Она вздрогнула от резкого телефонного звонка. «Игорь» было написано на экране, и Лера два раза сморгнула, пытаясь убедить себя, что это наваждение. Бывший муж, как черт, всегда был помянут некстати.

— Да, — спокойно сказала она в трубку. — Да, Игорь, я слушаю тебя, что ты хочешь мне сказать?

— Нет, это я слушаю, что ты хочешь мне сказать, — яростно сказал голос в трубке, и она немного отодвинула ее от уха, чтобы истекающее через мембрану зло не могло нанести ей вреда. — Ты что, совсем спятила, мать твою? Ты на что детей подбиваешь?

— Игорь, ты о чем? — спросила Лера, изнывая от необходимости разговаривать с отцом своих сыновей. — На что я подбиваю детей? Они в деревне, у мамы.

— Конечно, они у твоей полоумной мамаши, крысы музейной, далекой от реальной жизни, как замшелый экспонат, пропитанный нафталином. Не удивлюсь, если вся эта муть со сменой фамилии пришла в голову не тебе, а ей. Мало того, что ты посмела меня бросить, мало того, что, как последняя шлюха, легла под другого мужика, который, в силу своего тупоумия, зачем-то на тебе женился, так ты еще вместе со своей сволочной мамочкой пытаешься дать моим детям фамилию этого недоумка!

— Игорь, ты можешь сколько угодно оскорблять меня, но поносить последними словами мою маму и моего мужа я тебе не позволю, — кипя от ярости, сказала Лера. — Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, поэтому будь так добр, членораздельно объясни мне, что случилось.

Оказалось, что Игорю звонил Степка. Спросил, не придет ли отец с ними повидаться, выслушал отказ и ссылку на важные и срочные дела, вытерпел пару нотаций. А когда дошло до жалоб на Леру, которая совсем утратила стыд и пытается через адвоката отсудить алименты, мальчик не выдержал.

— Папа, а мы с Антохой тебе совсем не нужны, да? — спросил он, вклиниваясь в редкую паузу в словах отца. — Денег ты маме на нас давать не хочешь, с нами не видишься. Ты бы тогда от нас совсем отказался, папа. Пусть бы нас Олег усыновил. И мы бы с Антохой стали не Соболевы, а Золотовы. И мама была бы Золотова, а то она из-за нас твою фамилию оставила, хотя от тебя только плакала — что я, не помню, что ли?

Желание старшего сына взять фамилию второго мужа матери потрясло Игоря настолько, что, наорав на мальчишку, он тут же перезвонил Лере.

— Признавайся, это твои штучки? — тяжело дыша, спросил он, закончив рассказ. — Так ты бы уж определилась бы, сучка, что тебе от меня надо. Если этот твой … — он сквозь зубы выплюнул непечатное слово, — хочет усыновить моих детей и дать им свою фамилию, тогда при чем тут алименты? Ни рубля ты не получишь, ясно тебе? А если тебе деньги мои дороже, тогда чтобы я про эту историю со сменой фамилии не слышал больше. Поняла?