Страсти и скорби Жозефины Богарне

Ваше Величество, спешу сообщить, что королева Гортензия разрешилась мальчиком почти на месяц раньше срока. И мать, и младенец вне опасности.

Двенадцатого апреля, в среду, княгиня Каролина пригласила Вашу дочь и Пети на праздник. Несмотря на слабое здоровье, королева Гортензия решила принять приглашение (поехала, лежа в карете). Праздник был детский, присутствовало много нянь, родителей и даже важных чиновников, наблюдавших, как дети княгини Каролины качаются на люстрах и терроризируют гостей. В общем, обычный цирк… Кстати, настоящий цирк — с клоунами и танцорами на канатах, натянутых над головами у детей, — тоже был. Всякий раз, как кто-то из танцующих оскальзывался (такое случалось нередко), Гортензия стискивала мне руку. Мы обе опасались, что один из танцоров свалится на детей, и особенно беспокоились за нашего милого Пети. Я считаю, эти волнения и вызвали схватки у королевы Гортензии.

Архиканцлер де Камбасерес стоял рядом с нами и, сказавшись больным, умолял Вашу дочь разрешить ему вернуться домой, чтобы поставить пиявки.

Королева Гортензия заверила его, что он ей не нужен, что ей рожать еще не сегодня, однако через час после отъезда архиканцлера у нее начались первые боли. Очень быстро схватки усилились, и нам с большим трудом удалось доставить ее домой, где к нам вскоре присоединились акушерка и архиканцлер Комбасерес. На спине у бедного архиканцлера по-прежнему держались три пиявки (эта история вызвала в Париже немало шуток)…

Родившийся младенец был еле жив и ужасно, ужасно мал. Можете себе представить наш страх! Его выкупали в вине, обернули ватой — и он пришел в себя, но тут мы начали опасаться за королеву Гортензию, ибо ее пульс сделался неровным.

Она еще слаба, Ваше Величество, но доктор уверяет нас, что Ваша дочь вне опасности. Королева Гортензия просила меня передать Вам, чтобы Вы не возвращались в Париж. Вы нужны императору, и, поверьте мне, за Вашей дочерью хорошо ухаживают.

Пети особенно нежен в своих заботах и о матери, и о новорожденном брате.

По Вашему предложению, доктор Жан-Луи Боделок вознагражден десятью тысячами франков в золотой шкатулке, украшенной бриллиантами, а мадам Франжу — красивым кольцом.

Пожалуйста, простите кляксы, которые получились из-за неудачного пера.

Ваша покорная служанка, мадемуазель Адель Оге

Р. S. Я уведомила короля Луи о рождении сына.

И еще: к сожалению, преждевременные роды вызвали всевозможные толки, несмотря на заявление акушерки, что младенец родился на месяц раньше срока.

Без даты

Бонапарт застал меня плачущей над письмом Адели.