Страсти и скорби Жозефины Богарне

Насколько важна, в конце концов, моя любовь к Бонапарту? Наверное, нужды страны важнее. Я только молюсь, чтобы жертва, которую мы теперь приносим, не оказалась напрасной.

— Суеверная чепуха, — отмахивается Бонапарт. — Женские фантазии.

Как будто сам не суеверен.

О, Бонапарт, как же трудно мне принять предстоящие перемены. Чувствую сейчас ваше присутствие в комнате. Тут еще пахнет вашей любимой лимонной отдушкой. На столе рядом со стопкой газет лежит табакерка и стоит полупустой бокал с вашей монограммой. Мне на глаза попалась маленькая потертая медаль — талисман Карла Великого, небрежно брошенная среди прочих мелочей из кармана. Книга, которую вы читали — «История революций в Римской империи», — лежит треснувшим корешком вверх на кресле рядом с кроватью. Ваш камзол свисает с подлокотника черного кожаного кресла. Смятые газеты разбросаны по ковру.

Часы только что пробили два. Не хочу уходить из этой комнаты, здесь так хорошо ворошить свою память, но завтра у меня тяжелый день.

Уходя, я запру дверь и наложу запрет входить сюда. Для меня все здесь останется таким, как сейчас.

Воскресенье

— Мадам Бонапарт, — самодовольно улыбнулась мне Каролина, — как хорошо вы сегодня выглядите!

— Как мило с вашей стороны это заметить, — ответила я с не менее ослепительной и неискренней улыбкой, — королева Каролина.

Каким ничтожным казалось мне все это рядом с гробницей Маленького Наполеона в углу просторного собора!

После мессы императорский кортеж направился к зданию Законодательного собрания. Бонапарта там шумно приветствовали. У меня на сердце было тяжело, но даже я приободрилась при криках «Да здравствует миротворец! Да здравствует император!». По привычке Бонапарт обернулся ко мне через плечо.

В пять часов кортеж вернулся во дворец Тюильри, где мы принимали иностранных послов, затем перешли в Галерею Дианы, где состоялся банкет (для меня последний, слава богу, терпеть их не могу). Король Жозеф сидел слева от меня, мадам Летиция — справа. Король Луи, недавно приехавший из Голландии, — рядом с матерью (у которой он и остановился). Бонапарт расположился прямо напротив меня, справа от него — король Саксонии, а слева — Гортензия. Я старалась не смотреть ей в глаза, боясь заплакать.

Кроме того, были здесь король Вюртемберга, король Жером и его жена Катрин, веселая (что бросалось в глаза) княгиня Паулина, король Иоахим в розовом шелке, расшитом золотыми звездами, — и, конечно, наша торжествующая королева Каролина, вовсю дававшая указания слугам, словно она тут хозяйка.

Бонапарт казался озабоченным, без необходимости подавал распорядителю разные знаки, напоказ утирал рот, хотя не съел ни крошки, и бросал салфетки за спину, где из них образовалась целая куча.[161]

Мы ели молча, каждому из присутствующих прислуживало по три лакея. Когда Бонапарт встал из-за стола, я испытала небывалое облегчение. Все тотчас же поднялись, повернулись и сделали по два шага в сторону шеренги лакеев, стоявших с подносами в руках. Трясущимися руками я выжала лимон в белую миску, прополоскала рот и окунула кончики пальцев в голубую миску. «Наконец-то я освоила этот маленький ритуал, но теперь он вряд ли мне пригодится», — подумала я, бросая салфетку в кучку за стулом Каролины.

Понедельник, 4 декабря, Париж

Мое отречение от престола — потеря трона, короны, мужа — начинает активно обсуждаться. Меня поразило, что во время военного парада, который прошел сегодня утром, рыночная торговка положила к моим ногам цветы, будто я уже умерла.

Далее последовал праздник, в честь которого двор «Отель-де-Виль» был превращен в огромный бальный зал. Мне дали указание отправиться туда в одиночестве, — якобы дамы должны были встретить меня в коридоре. Однако, войдя, я обнаружила пустоту. В небольшой гостиной рядом с широкой лестницей тоже никого не оказалось. Где же мои фрейлины? По мраморной лестнице сбежал главный распорядитель.

— Ваша свита уже рассажена, — сказал он, тяжело дыша.

— Я должна войти без сопровождения?

— Таково желание императора.

Хорошо, я его выполню. Когда я входила в Большой салон, загремели барабаны. Идя к возвышению, я слышала вокруг приглушенный шепот: «Императрица без императора». Приближаясь к трону, я почувствовала, как подгибаются колени. Меня усадили на бархатную подушку трона, я откинулась на его спинку и осмотрела собравшихся.

Снова забили барабаны: вошел Бонапарт, державший под руку Каролину. Следом за ними появился Жером.

Каролина победно смотрела мне в глаза.

5 декабря, незадолго до ужина, Париж

Пришло сообщение от Эжена — он будет здесь через несколько дней.

Четверг

Я сидела за туалетным столиком, когда в дверях появилась Гортензия. Щеки раскраснелись, глаза блестят.

— Эжен приехал!

Я прижала руки к сердцу. Я не видела его со времени свадьбы, уже почти два года.

— Он с императором, — добавила она, прикоснувшись своей щекой к моей. — У тебя хватит сил его встретить?

— Да… да!