Страсти-мордасти рогоносца

– Это вы меня простите за грубость по телефону, – перебил главный местный полицейский, – я решил, что теща блажит. Мы с ней не общаемся – пила она крепко, поэтому у Фаинки детства нормального не было. Придет дочка из школы домой, а изба не топлена, кругом грязь, есть нечего, мать на полу храпит, рядом бутылка пустая. На водку-то баба рубли всегда находила, а ребенку на кусок хлеба нет. Два года назад пьянчуга чуть не умерла и со страху бухать бросила, теперь в нашу с Фаей и Люсенькой жизнь ввинтиться желает. Но я конкретно против. Зря Фая мамашу в гостиницу уборщицей пристроила, нахлебается жена за свою доброту, нельзя алкоголикам доверять. Может, сейчас теща и не пьет, но потом точно снова начнет. Она хитрая, знает, я с ней говорить не стану. Я решил, что ей про болезнь Фаины уже настучали…

Дверь открылась, появилась женщина в зеленой «пижаме».

– Вы Бабакин? – осведомилась она у полицейского.

– Да, – кивнул Павел и испугался: – Что? Все?

– Состояние стабильное, – успокоила его врач. – Но тяжелое. Обширный инфаркт. И что за аллергия у вашей супруги? У нее на плечах и частично на шее сыпь странная.

Участковый стал переминаться с ноги на ногу.

– Ранее не замечал ничего такого. Она ест любые продукты.

Я вмешалась в беседу:

– Простите, у Фаины оранжевые прыщики с черными головками? Локализация на руках примерно до локтя и сзади на шее?

– А вы откуда знаете? – изумилась врач.

Я показала ей свое удостоверение, достала телефон.

– Сейчас соединю вас с нашим экспертом Любовью Павловной Буль, поговорите с ней. У дочери Фаины то же самое?

– Да, – подтвердила врач, – но в легкой форме и только на шее.

– Где сейчас девочка? С ней можно поговорить? – обрадовалась я.

– Пойдемте в пятое отделение, – проронила врач, – она там. Не вижу препятствий для общения с подростком.

Я протянула ей трубку.

– Буль на проводе.

Глава 25

– Папа! – обрадовалась девочка лет тринадцати, лежавшая на кровати с планшетом в руках. – Я домой хочу, прикажи им меня отпустить.

– Я тут не главный, – вздохнул родитель, – здесь доктора надо слушать. Люся, это Татьяна, она хочет с тобой поговорить.

– О чем? – недовольно спросила школьница.

– Госпожа Сергеева из Москвы приехала, моя коллега, – уточнил отец, – начальница из столицы.

– Можно сесть на край кровати? – спросила я у Люси.

– Нет, – сердито заявила девочка, – это негигиенично. У вас брюки грязные.

Павел вышел из палаты.

– Правда? – удивилась я. – Где-то испачкалась? С утра надела совершенно чистые джинсы.

– В больнице стерильность. И вам лучше джинсы не носить, толстым они не идут, больше подойдет балахон без пояса, – схамила Люся.

– В такой одежде я, наоборот, буду только толще выглядеть, – усмехнулась я. – У меня вопрос. Ты недавно носила розовое болеро?

– Нет, – быстро соврала Люся.

– А мама такое примеряла? – не утихала я.

– Не слежу за ней! – огрызнулась лгунья.

– Садитесь, Татьяна, – сказал Павел, входя в палату с табуреткой в руках.

– Спасибо, – обрадовалась я и опустилась на сиденье. – Люся, я не имею права разглашать служебную информацию, и детям печальные факты не сообщают. Но мне придется нарушить оба правила. Твоя мама работает в гостинице «Лесной парадиз»…

– И что? – перебив меня, скривилась девочка. – Ну да, она даже десять классов окончить не сумела, поэтому за другими грязь убирает.

– Фаине не очень повезло, она появилась на свет в неблагополучной семье, – защитила я Бабакину, – а вот тебе, Люся, достались прекрасные родители. Но не о благодарности им за счастливое детство сейчас речь. В отеле скончалась постоялица. У нее случился инфаркт. Вроде ничего сверхординарного, но наш эксперт обратила внимание на странные высыпания на теле покойной. Руки до локтя и шея сзади были покрыты необычными желто-оранжевыми прыщиками с черной головкой.

Люся почесала затылок.

– Антонина Ивановна Ткачева умерла, тело ее сейчас находится в нашем морге, – продолжала я. – Мы считаем, что ее отравили с помощью розового болеро, которое она взяла с собой на отдых. Дома у нее этого предмета одежды нет, в номере отеля болеро тоже не обнаружено. Но теперь точь-в-точь такая же сыпь, как у покойной, у твоей мамы и у тебя. Фаина в реанимации в тяжелом состоянии, но пока жива. Ты вроде сейчас вполне бодрая. Но никто не гарантирует, что через несколько дней картина не изменится, и вам с мамой не станет хуже. Антонина Ивановна скончалась не сразу. Судя по следам на коже, она пыталась самостоятельно лечить высыпания, мазала их кремом. Нам надо знать: вы с мамой примеряли розовое болеро? Похоже, что оно отравлено, значит, всем, кто его касался, угрожает опасность. Одежду необходимо изъять и тщательно изучить. Вероятно, эксперту удастся определить отравляющее вещество и найти противоядие. Никто не станет ругать тебя, если ты скажешь, что без спроса взяла его в шкафу у мамы. Многие девочки так делают.

У Люси затряслись губы.

– Мамочка умрет?

– Надеюсь, что нет. Но состояние ее здоровья тяжелое – у нее обширный инфаркт, – честно ответила я.

– Это бабка виновата, – заплакала Люся. – Папа, не ругай меня! Мама просила тебе ничего не говорить!