Страсти по Митрофану

– Собаку? – Родители ахнули и снова переглянулись. – Собаку… Можно, конечно, но на нее нужны справки, с собой ее не возьмешь… так быстро не получится.

– Ладно, проехали! – махнула рукой Элька. – А с кем я еду? С бонной?

– С хорошей женщиной, Элечка, – заторопилась Лариса. – Сегодня она придет, ты ее помнишь, она…

– Мне все равно. Я согласна.

Глава 27

– Что, Митяй, не пора ли нам загрузиться пшеном? – Отец остановился в дверях комнаты, как обычно, привалившись к косяку и почесывая живот.

– Не хочу.

– А ты через не хочу, сына, через не хочу. Ставь инструмент и пошли на кухню.

Митя поднял глаза на отца. Молча отставил виолончель, пошел на кухню.

– Звонит? – Филипп, усмехнувшись, кивнул на телефон, который Митя по привычке держал в руке. – Прилип ты прямо к телефону, не отпускаешь его. Вот сейчас заказ получу и куплю тебе новый.

Митя молча положил себе каши в тарелку и сел.

– Говорю – звонит?! Что молчишь?

– Бать… Мы не говорим по телефону.

– Ну… как там вы… Пишет что-то?

– Пишет.

– Что? Покажи.

– Батя… – Митя умоляюще посмотрел на Филиппа.

– Покажи!!! У моего сына от меня секретов не должно быть! Я скажу тебе, как отвечать, я скажу тебе, как с бабами быть, ты же ничего не знаешь!

Митя протянул отцу открытую переписку.

– «Скучаю…», «Митенька…» Ну все ясно… Эх, сына, сына! А говоришь, ничего не было! Да привязать она тебя хочет, разве не ясно! Свободы лишить! Чтобы ни одна больше к тебе не подошла! А тебе это надо? Тебе не постоянная женщина нужна, а поклонницы, разве ты не понимаешь? Тебе нужно, чтобы тебе поклонялись, а не время твое драгоценное на себя тратили! Одно дело – ты встал на ролики, взял книжку, прокатился по Москве – на тебя все смотрят, ты свободный, красивый, одинокий, загадочный, сидишь в парке, читаешь Ремарка, Булгакова… Бабы, девки крутятся вокруг тебя, крутятся, то задом, то передом – себя предлагают… А совсем другое дело – это ты с одной из них за ручку идешь! Понимаешь?

Митя неуверенно кивнул. Филипп стукнул его по шее, так, что Митя ткнулся носом в тарелку.

– Кивает он мне! Что?! Ты хочешь, чтобы тобой больше никто не интересовался? Ты хочешь, чтобы она тебя подмяла под себя? Да тем более, такая шикарная девка! Да, я вижу прекрасно, из-за чего ты бесишься, сына! Вижу! Шикарная, отрицать не буду! Ешь и слушай меня, что ты застыл? А зачем тебе шикарная? Тебе нужна такая, которая воду будет с твоих ног пить, а эта – точно не будет! У этой ты в подметалах будешь ходить, тридцать вторым номером причем! Ты думаешь, ты у нее один? Ты думаешь, других дураков нет?

– Нет, – как можно тверже постарался сказать Митя.

– Что – нет? – Филипп стал надвигаться на сына, тяжело дыша. Не понимает! Что с ним делать? Слов сын не понимает, бить, только бить, каждый день, только так что-то может услышать…

– Других нет, – ответил Митя, не отводя глаз, выдерживая отцовский бешеный взгляд. А будь что будет. Хуже уже не будет.

– Сына, сына… Не боишься батю, смелый… – Филипп неожиданно обнял сына, привалил к себе. – Эх, маленький ты у меня еще, наивный… А девки, они раньше развиваются. Да ты и не узнаешь никогда, пока она тебе не скажет – давай анализы иди сдавай, а то я не знаю, от кого беременная.

– Батя… – Митя аж подавился кашей.

– Не батя! Ты – маленький еще. Сколько раз ты ее… Говори! Говори отцу все! Ну! – Филипп взял Митю за шею.

– Нисколько, батя… – выдавил из себя Митя.

– А почему? Растерялся? Не смог?

– Батя… – Митя почувствовал, что слезы подступают к глазам. – Ну, не надо, прошу тебя…

– А-а-а… – засмеялся Филипп. – Не дала! Ясно! Моему сыну отказала! И что, ты с ней после этого – как? Ползал вокруг нее, просил, да?

– Батя… – Митя опустил голову.

Филипп рывком вздернул его лицо.

– Эт-то что такое? Ты что это, не мужик? Ну-ка… – Он сгреб Митино лицо ладонью, смял его, оттолкнул голову.

Митя слегка стукнулся об стенку, около которой сидел.

– Значит, так, сына. Скажу тебе, что делать, чтобы она побежала за тобой. Я же вижу – тебе именно это и нужно. Тебе не нужны мои слова о тысячах поклонниц. Я, сына, человек проницательный и тонкий. Я тебя вижу насквозь. Чувствую, что тебе надо. Нужна тебе она? Хорошо! Я – всегда за тебя. Я давить не буду! Я научу, как сделать, чтобы она была твоей и навсегда. Тебе же это нужно, правда?

Митя недоверчиво посмотрел на отца.

– Что ты? Что? Не веришь? Эх, сына, сына… – У Филиппа тоже намокли глаза. – Когда я что делал тебе во зло? Я ведь живу ради тебя, ты знаешь. У меня… у меня вообще в жизни больше ничего нет, кроме тебя… Мать да ты…

– Батя, я верю… – Мите стало неловко от собственных сомнений. Как он мог подумать, что отец – против него. Отец – самый близкий, самый лучший, отец его любит любым, хочет ему счастья, прокладывает ему дорогу в жизни, указывает путь…

– Вот слушай. Что сказал Пушкин, помнишь? «Чем меньше мы ее…, тем больше она нам…» – Филипп громко захохотал. – Ну, ты в курсе. А если серьезно, баб не надо любить, их надо по углам расшвыривать, тогда они за тобой бежать будут. А с такой штучкой, как эта Теплакова…