Страсти по Веласкесу

Проехав для начала деревню Зубовка из конца в конец, я пришла к выводу, что она большая, бестолково построенная и нищая. Состоятельные господа только-только начали осваивать это место, и солидные особняки с черепичными крышами можно было по пальцам пересчитать. На фоне старых бревенчатых изб и покосившихся заборов эти строения казались инородными телами, невесть как попавшими сюда. Что касается дома Фризена, он был настолько роскошен, что казался и вовсе неуместным среди всеобщего убожества.

К владениям господина Фризена я шла пешком, благоразумно оставив машину на соседней улице. Остановившись перед воротами, я принялась разглядывать сквозь ажурное плетение чугунных узоров яркие клумбы, ухоженные лужайки, деревья и видимую часть скрытого зеленью особняка.

— Недурно, — пробормотала я.

Территория «усадьбы», как ее недавно обозвала, иначе и не скажешь, Люся, выглядела пустынно. Ни людских голосов, ни посторонних звуков до меня не доносилось, только шелест листвы да чириканье птиц. Однако меня почему-то не покидала уверенность, что долго скучать в одиночестве не придется. И я не ошиблась. Прошло всего несколько минут, как из-за дома вынырнул крепкого вида молодой человек в камуфляжной форме и по мощенной брусчаткой дороге бегом направился в мою сторону.

— Это частное владение. Здесь стоять нельзя! — еще издали закричал он.

Я такую неуклюжую попытку завязать беседу просто проигнорировала. Не перекликаться же мне с ним через ограду. Набравшись терпения, я дождалась, когда он подойдет поближе, и сладко-сладко ему улыбнулась. От подобных улыбок за версту веет скудоумием, но для налаживания контактов с сильным полом они бывают исключительно полезны, поэтому я и держу их в своем арсенале. К сожалению, в этом случае проверенная уловка не сработала. Цербер, несмотря на типичную внешность бабника, остался равнодушным к моим чарам.

— Отойдите. Здесь посторонним находиться нельзя! — уже с явной угрозой в голосе рявкнул он.

Я невозмутимо улыбнулась еще раз, правда более сдержанно, и произнесла:

— Добрый день! Я журналистка и хотела бы взять интервью.

— Никаких интервью.

— Простите?

— Я сказал, вали отсюда, пока цела! — свирепо пролаял он.

Намерения его не оставляли сомнений, и я благоразумно перешла на другую сторону дороги. Парень смерил меня неприязненным взглядом, и, видимо, придя к выводу, что теперь я опасности больше не представляю, развернулся и ушел в дом.

— Здорово он тебя! — подал голос сидящий на лавке под забором мужичонка. Его помятое пропитое лицо вызывало тихую жалость, а накинутый на голые плечи пиджак и сапоги на босу ногу наводили на мысль о стесненных материальных обстоятельствах.

— Думаешь, это было здорово? — засомневалась я.

— А то! Такую кралю ради хозяйского добра отлаял! Не каждый на такое способен, — одобрительно прохрипел он севшим от беспрерывной пьянки голосом.

— А что это он такой сердитый? — поинтересовалась я, устраиваясь рядом с ним на скамейке.

— Так надоели вы ему.

— Ты это про кого? — опешила я.

— Как — про кого? Про вашу братию! Про журналистов! Ездите и ездите сюда. Дня не проходит, чтоб кто не заявился. Лезут с камерами, все вопросы норовят задавать. Вот Аркаша и озверел.

— Правильно, ездят! Работа у людей такая — новости искать! А ему-то чего злиться? Убудет у него, что ли, если расскажет, как хозяина убили? И потом… на этом ведь неплохо заработать можно.

Я покосилась на своего собеседника. При упоминании о деньгах он явно занервничал.

— Аркаше откровенничать нельзя: работу потерять может, — рассудительно заметил он и маетно вздохнул.

Я терпеливо ждала того, что, по моим расчетам, вот-вот должно было последовать дальше.

— Вот если б кто со мной догадался поговорить… Я не Аркаша, мне опасаться нечего.

— Что толку с тобой разговаривать! Ты ж не очевидец.

— А ты попробуй! — оживился мужичонка.

— Неужели что-то знаешь?!

Он ответил мне полным загадки взглядом.

— Что-то слышал или видел?

— Я в доме был, когда все случилось… — со скромной гордостью объявил он.

— В момент убийства?

— Точно!

— Иди ты! — не поверила я.

— Сама туда иди, — добродушно огрызнулся он.

— Можешь все рассказать? — взяла я быка за рога.

— Сколько заплатишь?

— В зависимости от информации.

— Меньше стольника не возьму, — сурово предупредил он.

Я вытащила кошелек и помахала бумажкой перед его лицом.

— Видишь? Они уже твои. А расскажешь что путное, еще столько же добавлю.

И он не заставил себя упрашивать.

— В то утро я с ранья поругался со своей старухой.

— С женой?

— С матерью. Жены у меня нет.

— Ясно. По какому поводу сцепились?

— Я в магазин намылился сгонять… неважно себя чувствовал и хотел немного здоровье поправить… А эта старая перечница пенсию зажилила и ни в какую не отдает. Ну, стоим мы тут посреди двора, лаемся, как вдруг Аркаша появляется. Подбежал он так шустро к воротам, открыл их, а тут и хозяйка на машине выкатывает. На работу, значит, собралась. Я, как только их увидел, сразу смекнул, кто меня выручить может. К забору подбежал и знаками Аркаше показываю, мол, пропадаю, спасай. Аркаша у нас человек душевный, не то что эта кукла.