Страсти Тьмы

– Я позвал их. Крикнул. Спросил, что происходит. Но мне никто не ответил. Я отстегнул ремень и высунулся вперед. Я поочередно дергал отца и мать за плечи, но они не поворачивались ко мне. Машина ехала вперед. И мне пришлось самому повернуть их головы и посмотреть на них.

Магда задержала дыхание и судорожно выдохнула.

– Глаза… Их глаза не моргали. Радужка исчезла, и все это пространство занимал огромный жутко расширенный зрачок. Пустые лица наших мамы и папы, лишенные эмоций, смотрели на меня. Мертвы глаза с огромными зрачками уставились на меня… все замерло. Я испугался, увидев это. Мне показалось, что будто они перестали существовать, будто их души покинули тела, оставив пустые оболочки.

Он сам начал дрожать.

– А потом удар. Столкновение. И тьма.

Какое-то время они вдвоем сидели в тишине, представляя каждую секунду эту страшную сцену последних мгновений жизни их родителей.

– Что-то случилось с ними в ту ночь, – подвел итог Феликс, не в силах выдерживать эту натянутую тишину, – что-то сделало это с ними… Они перестали существовать… Наши родители погибли еще до удара, Магда. Во время столкновения никто не погиб. Не авария убила их, а кто-то или что-то убило их раньше…

Глава 27

Феликс сидел в исповедальне, и его пальцы нервно теребили черные четки. По ту сторону перегородки к нему зашла прихожанка и преклонила свое колено, приблизив свое лицо вплотную к сетчатой перегородке так, что он почувствовал ее теплое дыхание на своей правой щеке.

– Представься, дитя мое, – сказал он прихожанке.

– Нелли Белинская, – ответила прихожанка.

– Можно ли называть вас Джейн?

– Для вас я кто угодно, святой отец.

Феликс почувствовал внутри страстный трепет.

– Сознайся в грехах своих, и я стану свидетелем твоей исповеди, – сказал он ей.

Сжимая крепко четки, он посмотрел в сторону перегородки и увидел, как глаза девушки были опущены в пол.

– Я не могу признаться в чувствах одному человеку, – ответила Нелли-Джейн.

– И какие же у вас к нему чувства, Джейн?

– Я люблю его, святой отец.

– Любовь – крайне возвышенное чувство, Нелли-Джейн. Вам это известно, дитя мое?

– Да, святой отец. Я согрешила?

– Безусловно. Таить такое в себе… крайнее безрассудство.

– Я каюсь пред вами и Богом, святой отец.

Феликс приоткрыл перегородку, протянул в окошко свою правую ладонь, вокруг который были обмотаны четки, и прихожанка нежно прикоснулась к тыльной стороне губами.

– Грех отпущен вам, Джейн. А теперь поведайте мне о том, что же мешает вам рассказать этому человеку о своих чувствах? Какая преграда стоит перед вами?

– Страх.

– Это необходимое чувство, чтобы выжить. Вы это понимаете, Джейн?

– Да, святой отец.

Ему было приятно, что Нелли так называет его. И еще более было приятно ему называть ее просто Джейн, как это делал мистер Рочестер.

– И какой же страх преследует вас? – спросил он.

– Тот, кому адресованы мои чувства, гость. Я не буду с ним долго видеться. Когда он сделает то, что должен, он уйдет. Его больше не будет в моей жизни. Своим признанием я боюсь разрушить его жизнь и нанести себе невыносимую боль.

– Но вам болезненнее от молчания, не так ли?

– Все верно, святой отец. Но мы не можем быть с ним вместе. Он уйдет из моей жизни со знанием, что девушка любила его нежно и искренне всем сердцем. Как я могу так навредить ему?

– Ваша задача – сказать ему о своих чувствах. Он может остаться с вами. Вы об этом не подумали? Или, скажем, вы можете отправиться с ним?

– Если чувства взаимны…

– Вы в этом уверены?

– Нет.

– Это безусловно грех, дитя мое, покайтесь.

– И я каюсь пред вами и Богом.

Он снова протянул ей свою ладонь для поцелуя.

– Ах, как больно, – сказала Нелли-Джейн, – что сделать, святой отец, чтобы искупить свои прегрешения?

– Признайтесь ему в вашей светлой и непорочной любви. Она ведь непорочна, Джейн?

– Безусловно, ваша светлость.

– Прекрасно. Вам просто нужно сказать ему о своих чувствах. Сам он не может пойти на такое. Вы же понимаете, что он – инвалид, и ему крайне тяжело и сложно принять даже мысль о том, что такая леди, как вы, можете любить его.

– Вы правы. Я скажу ему об этом.

– Превосходно.

Потом прихожанка сама открыла окошко-перегородку, которая разделяла их. Феликс испугался и посмотрел на нее. Взгляд девушки был по-прежнему опущен в пол.

– Что вы делаете, Нелли?

– Я хочу признаться вам в любви.

Он замер.

Готов ли он к такому?

Но вместо слов Феликс почувствовал зловонный запах гнилой рыбы. А потом девушка поставила перед ним тарелку с большой тухлой рыбой.

Феликс мгновенно зажал нос рукой. Он с трудом подавлял рвотный комок, застрявший где-то в горле.

– Я люблю вас, Феликс Альбин.

И мертвая рыба быстро дернула хвостом и подпрыгнула вверх.

* * *

Феликс проснулся в испуге.

Когда он открыл глаза и сделал глубокий вдох, то вновь почувствовал противный запах протухшей рыбы.

– Как может запах из сна сохраниться в реальности? – подумал он.

«И как вообще во сне может быть запах?», – прозвучал в его голове новый неожиданный вопрос.

Придя в себя, Феликс обнаружил, что Магдалина стоит в прихожей, слегка приоткрыв дверь.

– Магда, что происходит? – спросил у нее Феликс.