Страсти в нашем разуме

Люди склонны чувствовать, что они выше колюшек, у которых почтовый грузовик может вызвать гнев, а грушеобразные манекены — возбудить сексуальное желание. Мы считаем их «глупыми», потому что их «одурачивают» столь грубые приближения, ибо предполагаем, что они в некотором смысле «думают», что почтовый фургон — это на самом деле другой самец колюшки, просто потому что он красный. Но стоит лишь немного задуматься о нашем собственном виде, и мы преисполнимся сочувствия к их доверчивости. У мужчины может вызвать сексуальное возбуждение изображение обнаженной женщины. Этнолог-марсианин, наблюдая это, мог бы подумать, что картинка подражает реальной вещи, и предположить, что мужчину «одурачили» и он «подумал», что это реальная женщина. Но никто, кого возбуждают подобные изображения, на самом деле не обманывается и не думает, что это реальная вещь. Он прекрасно знает, что это только отпечаток типографской краски на бумаге; это даже может быть довольно нереалистическая карикатура; но у них достаточно похожих визуальных стимулов, чтобы оказывать сходное воздействие на его физиологию. Нам не следует спрашивать, действительно ли самец колюшки «думает», что почтовый фургон — его соперник, или он настолько «глуп», что неспособен отличить фургон от колюшки. Скорее всего, он прекрасно может их отличить, но они оба заставляют его свирепеть от ярости! Их вид вызывает в его нервной системе одну и ту же эмоцию, хотя он вполне в состоянии их различать[166].

Абсолютно рациональный человек, женившийся лишь в расчете на выгодный обмен, может страстно клясться в верности, хорошо понимая, что он потеряет, если отступится от своих клятв. Но в силу природы механизма подкрепления он все равно может испытывать болезненное искушение. Вспомним, как в главе IV мы говорили о том, что привлекательность материальной награды обратно пропорциональна откладыванию ее осуществления, что приводит к тому, что часто мелкие непосредственные вознаграждения ошибочно выбираются вместо более крупных, но более отдаленных. Трудность с незаконными романами в том, что награду получают сразу. А расплата за нее, наоборот, оказывается неопределенной и относится к будущему и потому подвергается сильному дисконтированию, согласно соответствующему закону (см. главу IV). Проблема уклонения от обманчивых сексуальных вознаграждений встает даже перед наиболее стойкими в своей рациональности брачными партнерами. Поведение, к каковому побуждает материальный эгоистический интерес, может быть совершенно ясным. Трудность в том, как его осуществить.

Человек, чей брак основан на любви, имеет врожденное преимущество при решении этой проблемы. Любовь к партнеру создает дополнительные затраты в случае романа — такие, какие человек испытывает сразу. Поскольку ему приходится эмоционально расплачиваться за измену любимому человеку в настоящий момент, есть хотя бы небольшой шанс, что эта расплата может перевесить непосредственную привлекательность романа. Сугубо рациональному материалисту, не несущему непосредственных затрат, будет гораздо труднее соблюсти клятву.