Страстная неделя

Лошадей распрягли; было ещё совсем темно, однако шумная суматоха разбудила цыгана, спавшего нагишом в своей будке на колёсах между двух косматых мишек в намордниках-так он мог не бояться холода. Цыган с любопытством посмотрел в окошечко, прорезанное в задней стенке фургона, увидел, как снуют станционные конюхи с факелами в руках, снимают сбрую, ведут под уздцы лошадей. Первой догадалась о том, что происходит, старуха в чёрном плаще с капюшоном, сестра Фелисите, сиделка при больнице святого Иоанна, бывшая монахиня, во время Революции вернувшаяся с разрешения епископа в мир. Что она делала на площади в такой час? Да вы, вероятно, позабыли, что дело было на страстной неделе, и весьма возможно, что сестра Фелисите шла из церкви св. Вааста от всенощного бдения перед причастием. Она и в самом деле вышла оттуда, намереваясь отправиться потом к заутрене, которую здесь называют дневной мессой. Из любопытства сестра Фелисите подошла поближе, желая хорошенько рассмотреть пухлую физиономию какого-то толстяка, высунувшего голову из дверцы берлины, и, когда промелькнувший около кареты факел осветил его, она вдруг узнала короля-не по портретам, а потому, что видела однажды его самого-в 1814 году, в Кале, через который проезжала, возвращаясь из Англии: она ездила гуда ухаживать за своей племянницей, родившей ребёнка. Король!.. Иисусе сладчайший, что же это значит? Сестра Фелисите не могла удержаться.

подошла ещё ближе, и взгляд августейшего беглеца упал на неё.

Она пролепетала: «Ваше величество…» И Людовик XVfII вспомнил в это мгновение Варенн и своего казнённого брата, которого на пути бегства узнали на почтовой станции, когда меняли лошадей… Он вяло кивнул головой этой иссохшей старухе.

похожей на самое смерть.

Осмелев от королевского кивка, сестра Фелисите придвинулась к самой дверце кареты и, поклонившись, воскликнула с тревогой:

— Государь, что сулит нам ваше достославное посещение?

Случилось какое-нибудь несчастье?

Короли должны лгать умело-это их ремесло. «Желанный»

слегка поднял свои тяжёлые веки, шевельнулся, превозмогая боль в пояснице, плавно повёл рукой и в утешение монашке сказал:

— Успокойтесь, все будет хорошо…

Разве такие слова можно хранить про себя? А в пять часов утра кому же можно о них рассказать? Сестра Фелисите зашла в «Северную гостиницу» и встретила там жену хозяина скобяной лавки, госпожу Брассар, в капоте и в папильотках-её разбудил начавшийся на площади шум, она отворила ставни, а затем отправилась на разведку. Сестра Фелисите, воображая, что говорит тихонько, возвестила пронзительным голосом:

— Все будет хорошо! Все будет хорошо!

Тут один из кирасиров, дремавший на мягком диванчике, поднял голову.

— Король! — завопила сестра Фелисите, и госпожа Брассар, поняв наконец, в чем дело, побагровела от волнения.

— Король! Король в нашем городе! Скажите, что надо сделать? Ах вот что: принести ему чего-нибудь горяченького!

Превосходная мысль. Сестра Фелисите одобрила её и посоветовала сварить шоколаду; госпожа Брассар побежала домой и разбудила мужа. которого когда-то, перед самым Термидором, отправили из Бетюна в Париж для последнего странствия, и своим спасением он был обязан лишь падению Робеспьера.

— Рике, король! Король!