Страстная односторонность и бесстрастие духа

Спокойно днюет и ночует,
кто за собой вины не чует.
Он свой своим в своем дому,
и не в чем каяться ему.

Он в хоровом негодованье

отверг и мысль о покаянье, –
а я и в множестве один.
На мне одном сто тысяч вин.

На мне лежит со дня рожденья

проклятье богоотпаденья,
и что такое русский бунт,
и сколько стоит лиха фунт.

И тучи кровью моросили,

когда погибло пол-России
в братоубийственной войне, –
и эта кровь всегда на мне.

Для Чичибабина национализм – ругательное слово. Всякий национализм. Достается и русским, и украинским националистам. Нет даже оговорки о различии умеренного национализма (цивилизованного предпочтения национальных интересов) от национального экстремизма. В этом (как и во многом другом) его мысль очень прямолинейна. Я не мог его убедить, например, что без Петра не было бы Пушкина. Есть вещи, которые он всегда ненавидит: деспотизм, национализм, подлость, жестокость. Но никогда нет ненависти к народу. Украине посвящено несколько стихотворений Чичибабина. Русским он чувствует себя на юге, а в Москве – «хохлом». Это две стороны одной души, и она разорвана демагогами, политическими честолюбцами… Ему ненавистны паспорта, анкеты, границы:

Анкетный черт, скорее рви и прячь их!
Я жил без них, о предках не тужа,
а как возник, узнай у русских прачек,
спроси о том умельца-латыша.

Во мне, как свет, небесна и свежа,

приемля в дар огонь лучей палящих,
смеется кровь прабабушек-полячек
и Украины вольная душа.

Чтоб жить с людьми, влюбляться и скитаться,

от трудовых корней не отрешен,
я б мог родиться негром иль китайцем.
Творить и думать – вот что хорошо.
А для анкет на кой мне черт рождаться?
Я – человек, вот все мое гражданство.

Можно сказать, что Чичибабин – гражданин мира, космополит. И это верно. Но космополит, который жить не может без своей большой России. Поэзия Чичибабина – живое доказательство, что гражданин мира может любить свою родину страстно и нежно, что патриотизм связан с чужеедством не по природе своей, а по грехам человеческим, по подсознательному желанию найти предмет ненависти и излить на него свою злобу.

В Чичибабине злобы нет. Есть вспыльчивость, горячность, а злобы нет. Слишком много любви, и любовь гасит вспышки гнева.

В творчестве Чичибабина, как в его любимцах, Пушкине и Толстом, любовь раскрывается во всех своих ипостасях: как эрос, филио и агапэ. Это и дружество, щедро диктующее стихи на случай, и крики совести, и «звериное» чувство, заставляющее птиц петь, оленей – драться за самку. Одно очень важное стихотворение Чичибабина называется «Битва»:

В ночном, горячем, спутанном лесу,
где хмурый хмель, смола и паутина,
вбирая в ноздри беглую красу,
летят самцы на брачный поединок.

И вот, чертя смертельные круги,

хрипя и пенясь чувственною бурей,
рога в рога ударятся враги,
и дрогнет мир, обрызган кровью бурой.

И будет битва, яростью равна,

шатать стволы, гореть в огромных ранах.
И будет ждать, покорная она,
дрожа душой за одного из равных…

В поэзии, как в свадебном лесу,

но только тех, кто цельностью означен,
земные страсти весело несут
в большую жизнь – к паденьям и удачам.

Ну, вот и я сквозь заросли искусств

несусь по строфам шумным и росистым
на милый зов, на роковой искус –
с великолепным недругом сразиться.

Поэзия Чичибабина пульсирует в поле напряжения, созданном Совестью и Страстью. Его специальность – жизнь. Ему некогда думать о литературном изяществе. Он посвятил оду неказистой птице – воробью. Он чувствует себя верблюдом среди литературных скакунов: