Страстное тысячелетие

ПОСЛАНИЕ.

«Наконец-то, ты будешь в моей власти, гордая царица! Что только не претерпел я ради этого дня! Послушай, Клеопатра, весть о тебе дошла до меня давно. Мог ли я остаться равнодушным к славе о твоей красоте, о твоем уме и о твоей страстности? В тебе соединились три очарования женщины, я желаю на тебя взглянуть! Заранее знаю, что мне этого будет мало. Я желаю обладать тобой!.. Ради тебя я готов был покорить заново твою страну, и я пошел на это. Да, внешний повод был достаточно серьезный — Египет отбился от рук, перестал исправно платить подать. А виновата в этом ты! Нам не нужны распри, которые затеяла ты со своим братом и мужем Птолемеем — забыли вы что ли оба, что ваша династия поставлена к власти Александром? Предок ваш был у него простым полководцем, а вы уж вздумали не подчиняться? Ну так ты покоришься мне — мои войска заставят гордую Египетскую царицу признать Рим. Но не этого я желаю. Я хочу, чтобы красавица Клеопатра покорилась мужчине Юлию.

Да, мне нужна твоя любовь. Я так одинок в своей славе. Город мой славит меня, как человека великого, женщины покоряются мне, но любят ли они меня? Жена моя холодна со мной — у неё один расчет только быть моей, и я это чувствую. Куртизанки мне не нужны — нет для мужчины зрелого в том радости, чтобы усладить женщину, которой профессия услаждать мужчин — все их слова, все жесты — наиграны. Все они похожи одна на другую, и нет в них души… А такой женщины, которая поняла бы меня и полюбила, я не встречал.

Годы мои идут. Александр владел уже всем миром в том возрасте, когда я не имел ещё даже надежды стать консулом. И вот теперь я велик — я первый в Риме, но нету счастья у меня — я чувствую, что годы мои клонятся к закату. Но я не сдамся! Если я так поздно достиг славы — чтобы её приумножить, я должен пережить своих врагов! Я буду жить долго, и так же, как вырвал я Рим из рук Помпея, так и молодость свою я вырву из рук судьбы!

Что дает молодость? Свежесть чувств — вот что. Одно питает другое. Чтобы быть молодым, надо иметь в сердце любовь. Кого мне любить? Жена моя холодна. Её холодность убивает мои чувства, а коли бы и была она немного более горяча сама мысль, что я должен возлежать с ней из обязанностей супруга, уже способна отравить радости любви.

Возраст мой дает о себе знать. Волосы на голове выпали. Так что ж? Я добился права носить постоянно лавровый венок! Сенат даровал это право как признание особых заслуг. Кто теперь видит голый череп мой? Так я буду отвоевывать свои годы у судьбы, и никто не встанет у меня на пути.

Послушай, Клеопатра, не верь тому, что я говорю — все ложь. Не в этом причина. Просто я люблю тебя — я вожделею о тебе. Я хочу ласкать твое прелестное тело, я хочу испить влагу твоих ароматных губ, я хочу глядеть в твои глаза с самого близкого расстояния, когда кроме глаз ничего не видно одна душа! Я хочу, чтобы и ты забыла обо всех, чтобы отрешилась от слуха и зрения, и лишь страсть владела тобой в моих объятиях. Я люблю тебя. Нету в этом логики. И не надо. Я мог бы приказать, я мог бы заставить тебя явиться предо мной как рабыне, ведь я — твой победитель, но я молю тебя — приди ко мне, будь моей, нет у меня иных желаний, иных устремлений в жизни, кроме того, как забыться в твоих объятьях, упоиться твоими ласками!

Это мое послание к тебе, Клеопатра. Ты его не прочтешь, потому, что я его не напишу, всего лишь мысли — в мыслях я тебя молю, приди ко мне».

И тут двери дворца отворились и ординарец, склонив почтительно голову, спросил: «Цезарь, раб доставил тебе послание от Клеопатры. Прикажешь впустить его?»

Юлий гордо выпрямился и надменно произнес: «Пусть войдет».

В распахнутые настежь двери вошел нагой египтянин, на плече которого лежал свернутый ковер, с виду очень роскошный. Раб бережно положил ковер и, подхватив брошенный ему кошелёк, кошачьей походкой выбежал вон. Когда ординарец удалился, Юлий неспешно развернул ковер, разглядывая диковинные узоры. Но едва лишь ковер развернулся, из него выскользнула удивительно стройная и грациозная девушка, красавица, каких Юлий не видывал, смуглая, полуобнаженная, молодая, и по характерной раскраске ладоней и лица Юлий с восхищением узнал египетскую царицу Клеопатру».