Страстный подарок отшельнику

— Мне тридцать четыре года, Кэтрин. Я вполне способен жить один.

Она открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но он опередил ее, вернув разговор в безопасное русло.

— В первый раз они начали с малого в первое Рождество, когда я переехал.

— Начинали с малого?

— Свет, — пояснил он. — Мне это было неинтересно, но Рождество здесь, в Греции, большое событие, и мне показалось несправедливым позволить им пропустить его, поэтому, когда Доротея спросила… — Он пожал плечами.

— Ты сдался. — Ее голос был таким же мягким, как и ее улыбка.

— Похоже на то. Я выделил им бюджет, и это стало традицией. А потом освещение решили оставить, чтобы было меньше хлопот в канун Рождества.

— К тому же это красиво и тебе нравится. — Она сжала его руку, и он не смог сдержать улыбку.

— Это, безусловно, придает пейзажу особенную прелесть ночью. Ну, признай же мою правоту. — Кэтрин пнула его локтем в бок.

Аларик почувствовал, как потеплело у него внутри. Они углубились в оливковую рощу.

— В такой романтике нет ничего плохого, — продолжила Кэтрин, — и это не вредит образу бессердечного отшельника, который ты создал три года назад и так рьяно поддерживаешь по сей день.

— Какого отшельника? — нахмурился он.

«Но она же права. Почему это тебя задевает?» — пронеслось у него в голове.

— Я знаю, ты меня услышал. — Она вынула руку из его локтя. — Или ты будешь отрицать, что скрываешься здесь все эти три года после аварии?

Он уставился на нее, скрипнув зубами. А она, оказывается, мастерица наступать на больную мозоль.

— Ты ни с кем не общаешься, не видишься с семьей, я уже не говорю про друзей. Когда кто-нибудь из них был здесь в последний раз?

Аларик насупился и молчал.

— Раньше ты всегда был душой компании, Аларик. А что теперь? Ты не хочешь быть среди людей? Ты счастлив в одиночестве? — наступала Кэтрин.

Он скрипнул зубами. Пальцы невольно сжались в кулаки.

— Мы, кажется, договорились не трогать эту тему, и ты согласилась, — буркнул он.

В ее глазах промелькнуло что-то такое, от чего у него все внутри перевернулось, а сердце забилось у горла, словно хотело выскочить из груди.

— Да. И прошу меня простить.

Аларик глубоко дышал, тщетно пытаясь успокоиться, но ему мешал тонкий аромат ее духов.

Кэтрин легонько коснулась ладонями его груди, прикусила нижнюю губу и посмотрела на него снизу вверх. Волшебные огоньки мерцали в ее потемневших фиалковых глазах, и он не мог отвести взгляда, не мог отступить.

— Прости, что приходится давить на тебя, Аларик. Мне правда жаль. Но я делаю это потому, что там есть люди, которым не все равно, что с тобой происходит. И мне тоже не все равно.

Его сердце сжалось в груди, а взгляд упал на ее губы. Ему нужно было только склонить голову, и он мог бы попробовать их на вкус. Сколько раз он мечтал об этом? О том, как целовал ее, как запускал руки в ее золотистые волосы и прижимал ее к себе. И теперь она прижималась к нему или он к ней?

— Аларик?

Он проглотил застрявший в горле ком. Что он делает? Что они делают? Кэтрин провела руками по его груди, и он знал, что должен остановить ее, но не мог заставить свое тело повиноваться, поскольку оно жаждало человеческого контакта, и не чьего-либо, а именно ее.

— Тебя это здесь держит? — Она легонько провела кончиками пальцев по шраму, словно боялась причинить ему боль.

Его сердце набатом стучало в груди.

— Оставь меня в покое, Кэтрин, — прорычал он и схватил ее за запястье. Прохладная нежная кожа ее руки сводила с ума.

— Я не желаю оставлять тебя в покое.

— Я здесь вполне счастлив, — дрогнувшим голосом заявил он. Его тело болело. Годы одиночества и воздержания делали свое дело. А теперь вот она околдовала его, а в ее взгляде светится желание. Или ему это кажется? Ну кто может его хотеть? Нет, только не она. И не сейчас.

— Ты правда в этом уверен? — Кэтрин взяла в руки его лицо и посмотрела ему в глаза манящим взглядом. Ее губы оказались совсем рядом, и этот сводящий с ума аромат духов… — Поцелуй меня, Аларик, — прошептала она.

Прежде чем Кэтрин успела закончить фразу, самообладание покинуло его, и, подчинившись слепому инстинкту, он впился жадными губами в ее рот. Его охватила безудержная страсть. Они соединились в ошеломляющем поцелуе. Это был какой-то эротический взрыв. В тот момент, когда их губы слились и он почувствовал, как сильно бьется ее сердце, на Аларика снизошло озарение: он жаждал этого мгновения с того момента, как увидел ее на причале.

— Кэтрин, — прохрипел он.

— Да, Аларик, — простонала она, не отрываясь от его губ. — Я хочу тебя.

«Я хочу тебя», — пронеслось у него в голове.

Только он услышал не Кэтрин, а Китти Уайлд. Те же самые слова, сказанные ее экранному любовнику в недавнем фильме. Да, он смотрел их все, как какой-то идиот-извращенец, который издевался над собой, глядя на экран и зная, что они никогда не смогут быть вместе. Только…

Он открыл глаза, увидел ее и почувствовал, как все его мечты разбились вдребезги.

Аларик тряхнул головой, пытаясь рассеять похотливый туман, отделить реальность от фантазии.

— Мы не можем этого сделать. Это неправильно.