Страстоцвет, или Петербургские подоконники

Сдается нам, что рекомендательным списком для оранжерей послужила В. И. Степанову… книга Ж.-К. Гюисманса «Наоборот». Во всяком случае, оба каталога — первый, по которому герой Гюисманса, эстет дез Эссент, выписывает комнатные растения для своего особняка, и второй, в соответствии с которым стрельнинский садовник заказывает растения из Парижа, — практически совпадают. Не откажем себе в удовольствии процитировать несколько фраз из романа; думается, что именно их Степанов мог прочесть в свое время с особым удовлетворением. Иностранные языки, во всяком случае немецкий и французский, он, судя по всему, неплохо выучил. (Роман «Наоборот» — «A rebours», вышедший во Франции в 1884 году, по-русски появился только в 1906-м. Мы же далее цитируем французского писателя в современном переводе.)

«…Сама по себе природа не способна породить нечто нездоровое и произвольное. Она лишь поставляет исходный материал — семя, почву, плод, материнское чрево, — и только человек в соответствии со своим вкусом обрабатывает его, придает конечную форму и цвет.

И природа — упрямица, путаница, воплощенная косность — подчинилась. Ее сюзерену, человеку, посредст-вом различных экспериментов удалось переиначить состав земли, а также употребить в своих интересах лабораторные гибриды, достигнутые в результате долгого труда скрещивания видов, сложных прививок. В итоге человек пересаживает на одну ветку не сочетающиеся между собой цветы, изменяет как хочет их вековые формы, изобретает новые оттенки лепестков и, нанося последние штрихи и окончательно завершая работу, ставит свою подпись, росчерк.

„Не подлежит сомнению, — заключил дез Эссент, — что человек за несколько лет выведет нечто такое, чего, может, не удалось добиться природе и за несколько веков. Нет, честное слово, в наше время оранжерейщики стали подлинными художниками!“»

Научные воззрения на природу ботаника, натуралиста, садовника разительно отличаются от взгляда на экзотическую флору писателя, особенно писателя-декадента. С точки зрения ученого, в растительном мире нет и не может быть ничего уродливого, безобразного, отвратительного. Приручая и одомашнивая новые растения, садовник пытается выявить в них скрытую красоту, способную не оттолкнуть, но привлечь стороннего наблюдателя, поразить его необычным сочетанием знакомого-незнакомого, своего-чужого. Гюисманс, украсивший особняк своего героя «жестяными» кротонами, не мог и подозревать, что спустя десяток лет из нескольких выписанных из Парижа росточков в России вырастут целые плантации странных, «покрытых оловянными бляш-ками» листьев. Самая знаменитая теплица кротонов была создана Степановым в его садоводческом хозяйстве, и огромное количество комнатных растений с ярко-глянцевой пестрой окраской стало ежегодно поступать в продажу. Самый удачный сорт, с широкими пурпурными листьями, был назван именем императора Александра III, и попробовал бы кто-нибудь усомниться в царственной красоте цветка. Но не будем забегать вперед, о классике французского декаданса речь пойдет дальше, пока же не следует пренебрегать возможностью сказать несколько слов о сером кардинале Серебряного века, садовнике Степанове — человеке с гениальным чутьем социолога и абсолютным вкусом эстета.

Он был именно профессиональным садовником, а не богатым любителем. «Самородок» — назвали бы его в старые годы, и совершенно справедливо. Выходец из низов, он изучал свое ремесло на практике: сначала в Вильне, в садоводческом заведении Коппе, затем в Петербурге у Г. Эйлера, работал в Таврических оранжереях и в Ботаническом саду. Был садовником в частных имениях, пока не получил в 1895 году предложение привес-ти в порядок оранжереи великого князя Дмитрия Константиновича в Стрельне. Предложение не выглядело особенно заманчивым: садоводческое хозяйство находилось в страшном запустении и практически было загублено поколениями нерадивых и нечистых на руку предшественников. Нужны были большие средства, но в еще большей степени требовались для этой работы профессиональные садовники, единомышленники, ученики — в одиночку такое огромное дело невозможно было поднять. И уже со следующего, 1896 года Степанов организует в Стрельне школу, куда набирает подростков из самых бедных, неимущих семей, зачастую — сирот. Берет на полный пансион и под полную свою ответственность. Школа существовала, как сейчас бы сказали, на самоокупаемости: денег на великокняжеские оранжереи из казны выделялось катастрофически мало. И тогда предприимчивый Степанов разворачивает торговлю цветами.