Стратагема ворона

– Поговорим позже, – сказала она, и Микодез мысленно застонал: у Ируджи была отличная память. – Гекзарх Тсоро хочет объявить об изменении планов.

– Я извиняюсь за позднее уведомление, – сказала Кел Тсоро. Микодез был не единственным, кто вздрогнул; не было смысла скрывать реакцию. Тсоро использовала архаичную версию местоимения первого лица – особое, единственное число, – вместо столь же архаичного множественного числа, к которому коллективный разум прибегал на протяжении столетий. (В современном высоком языке единственное и множественное число почти не различались.) Судя по сардоническому изгибу ее губ, Тсоро понимала, какой эффект произвела. – Обсуждение заняло время и его нельзя было ускорить. От имени Кел я отказываюсь от бессмертия.

Нирай Файан выглядела так, словно ей дали пощечину, но она, похоже, думала, что бессмертие может послужить некоей гуманитарной цели, а не закрепить существующие властные структуры или разжечь войны.

– Объяснитесь, – холодно проговорила Ируджа.

– Рахал, – сказала Тсоро, – пусть я выражаю волю Кел, но сама по-прежнему остаюсь Кел. Кел созданы, чтобы служить. Смерть – часть этой службы. Я не прикажу своим солдатам рисковать жизнью, если сама смогу жить вечно, и не буду давить на нижестоящих офицеров, лишая их возможности надеяться на повышение.

Видона Пса, похоже, не мог определиться между восхищением и недоверием.

– Тсоро, – сказал он, – это все очень благородно, но мало у кого из Кел есть шанс стать генералом, не говоря уже о гекзархе. Может, это то, что ты чувствуешь сейчас, но спустя десятилетия, когда смерть постучится в твою дверь…

– Смерть, – перебила Тсоро, как будто выплюнув это слово. – Да что вы знаете о смерти, Видона? Шрамы исчезли, но однажды я получила пулю, которая едва не задела мое сердце. Я была младшим лейтенантом в битве настолько маленькой, что даже я не запомнила бы ее название, если бы чуть не погибла. Это было давно, но я помню. Я скорее умру, чем забуду. Если я буду жить вечно, то, конечно, забуду.

Ируджу происходящее с виду не тронуло. Она лишь спросила:

– Вы намерены послать кого-то вместо себя? Подчиненного?

– Я отказываюсь, – сказала Тсоро, – от имени всех Кел.

Неудивительно, что спор, о котором говорила Тсоро, занял так много времени. Ей пришлось усмирить каждого несогласного в коллективном разуме. Формационный инстинкт – это одно, и все же перспектива бессмертия была бы чертовски хорошим стимулом даже для компонента композита. Так или иначе, поскольку она победила, иерархия Кел и крайний консерватизм коллективного разума теперь работали в ее пользу.

Конечно, если план Черис реален, она обезглавит Кел. Микодез мог предупредить Тсоро прямо сейчас, но у него оставалось еще немного времени, и он был полон решимости услышать ответ от своих математиков, если такое представится возможным. Если он решит помешать Черис, то всегда сможет созвать еще одну встречу, на этот раз с сухими волосами.

Андан Шандаль Йенг заговорила впервые.

– Это ваш погребальный костер, Тсоро, – сказала она, – но мы почтим его.

Презрение в глазах Тсоро было слабым, но недостаточно слабым.

– Честь не существует, – сказала она. – Только долг.

– У кого-нибудь ещё есть неожиданные объявления, о которых нам следует узнать, прежде чем мы отправим Файан проводить повторную калибровку? – спросила Ируджа. Она наблюдала за Микодезом. – Кстати, а почему вы пренебрегли поминальной церемонией?

Было бессмысленно надеяться, что она о таком забудет. Жаль, он не знал, какое оправдание предоставила Ирудже Кел Тсоро – мог бы использовать его для вдохновения.

– Мой старший брат прислал мне мыло ручной работы, и я должен был его опробовать, – сказал Микодез. – Хотите кусочек? Если только у вас нет аллергии на сливовый цвет или чего-то в этом духе.

– В следующий раз, когда в Волчьем Чертоге будет нехватка мыла, я обращусь к вам, – сухо проговорила Ируджа. – Не попадайтесь мне на этом снова. Ну ладно. Что-нибудь ещё? – Тишина. – Тогда, полагаю, мы можем вернуться к своим обязанностям.

Видона Пса ухмылялся Микодезу, но это было все. Конференция завершилась.

Индикатор вызова по седьмой линии мигал, и было понятно, что если он не ответит, Зехуни пойдут напролом.

– Включай, – сказал Микодез сети. Когда на субдисплее появилось лицо Зехуни, он прибавил: – Я так понимаю, вы все это слышали.

– Если не хотите, чтобы за вами шпионили, – сказали Зехуни без всякого сочувствия, – надо было стать механиком или кондитером.

– Вы так говорите только потому, что никогда не видели меня с отверткой в руках, – парировал Микодез. – Или кухонной лопаткой, если на то пошло. Шутки в сторону. Что у вас на уме? Пожалуйста, скажите, что кто-то извлек некий смысл из проклятых уравнений Черис.

Зехуни покачали головой.

– Чжао думает, у неё имеется какой-то план, но остальные склонны считать, что она следует неправильным путем. – Потом они замолчали и нахмурились.

Рука Микодеза была вне поля зрения камеры, и он уже начал вводить определенные коды, на всякий случай.

– Ну же, говорите.