Стратагема ворона

– Если я правильно понял, – сказал Брезан, – сервиторы предпочитают не предпринимать никаких действий в присутствии такого количества наблюдателей, поскольку те могли бы понять, что они что-то замыслили?

Интересно, подумала Кируев, осознал ли Брезан, что всякий раз, когда он упоминает сервиторов или даже когда предположительно беседует с ними, его слова оказываются обращенными к пустым стенам?

Две дельтаформы, которых уставшая Кируев пометила как Первая и Вторая, обменялись пылким шквалом огней и диссонирующих аккордов. Потом Третья что-то сказала Черис, помигав ей ярко-красными огнями.

Черис нахмурилась.

– Вот, в принципе, и все. Они уже эвакуировали столько сервиторов, сколько смогли, но даже так…

Брезан закусил губу.

– Черис, – сказал он, – если в этих роях-защитниках тоже есть сервиторы…

– Говори без обиняков, – сказала она.

– Если они могут превратить Командование Кел в радиоактивные помехи, то кучка мотов…

Руки Черис напряглись, потом расслабились.

– Брезан, – сказала она, – это много мотов. С общим экипажем порядка трехсот тысяч человек. Даже если бы у нас были вразумительные свидетельства того, что все шесть генералов непоправимо коррумпированы – а таких данных нет, – я бы предпочла убить как можно меньше народа. Помимо всего прочего, это немаленькие рои, а враги гекзархата никуда не подевались. Ты правда хочешь расправиться с этой частью сил гекзархата? С его старшими генералами?

– Интересный довод от человека, который твердо намерен разорвать весь мир на части, – заметил Брезан.

– Я не целиком и полностью Джедао, – возразила Черис, хотя для Кируев все было не так однозначно. – Суть этой затеи не в том, чтобы увеличить число погибших. Она в том, чтобы изменить систему – и пусть у обычных людей появится шанс. Но кто-то умрет, да. Многие умрут. Однако нам не стоит лезть из кожи вон, чтобы убить ещё больше.

– Хотелось бы узнать, как ты пришла к этой философии после того, как в твою голову засунули массового убийцу, – сказал Брезан.

– Я пытаюсь починить то, что он сломал, – ответила Черис, – потому что помню, как это делала.

Брезан ссутулился.

– Значит, будем ждать? Ты не попытаешься ворваться и спасти Командование Кел от Хафн?

Кируев осмелилась встрять:

– Сэр, они нас за такое не поблагодарят. И генерал Инессер в любом случае более чем компетентна, чтобы справиться с этой задачей.

– Под «не поблагодарят» вы подразумеваете, что они готовы сами подорваться, чтобы избавиться от нас, – криво усмехнулась Черис. – В любом случае, разве нас не учили избегать лобовой атаки?

Брезан застонал, явно припомнив какую-то из четырехсот келских шуток.

– Ладно, – сказал он. – Подождем лучшего момента. Но что, если он не придет?

– Тогда мы пересмотрим план, – сказала Черис. – Что меня беспокоит, так это невозможность определить вектор приближения Хафн. Охват детекторов и постов прослушивания нельзя назвать всеобъемлющим, так что нам придется просто ждать и наблюдать.

Брезан и Черис сосредоточились на знамемоте, у которого были проблемы с двигателем. Кируев встревожилась, хотя и не удивилась тому, что ей трудно вникать в детали. Она мёрзла, и от этого было трудно сконцентрировать внимание. Птицеформа что-то чирикнула: наверное, подумала, что чай – пусть это и не лучшее средство из возможных – её хотя бы согреет. Кируев слабо улыбнулась и сделала глоток.

– Я не буду притворяться, что понимаю тебя, – сказала она птицеформе. – Но, учитывая срок твоей службы, надеюсь, что ты получишь какое-то вознаграждение. И мне жаль, что я так и не выучила ваш язык.

Птицеформа бодро забарабанила по ближайшей стене. Черис бросила на неё взгляд, потом опять принялась изучать гармонические показатели двигателей вместе с Брезаном. Птицеформа опять застучала, и Кируев внезапно поняла, что это сигнальный код Кел: «Ты не обязана умирать».

Кируев моргнула.

«Ты можешь сделать выбор и не умереть».

Она не помнила, зачем привела в действие оговорку Врэ Талы, но помнила другое. Отца, который превратился в трупную бумагу, резкий звон колокольчиков, матерей, которые после всего прижались друг к другу, пока она стояла и пыталась не видеть того, что было прямо перед нею. Горькое разочарование каждый раз, когда она выходила из битвы живой. Она научилась прятать это чувство, но оно так и не исчезло полностью.

– Я Кел, – с болью сказала Кируев. – Даже если предположить, что всё это сработает, чтобы освободиться от Врэ Талы мне придется избавиться от формационного инстинкта. Оговорка – его часть.

Птицеформа осмыслила это и опять принялась барабанить: «Мой народ служит без формационного инстинкта. Разве наша служба – не служба?»

– Не мне об этом судить, – сказала Кируев.

«Разве твой генерал будет против?»

«Вы выбрали Врэ Талу», – сказал ей Брезан на днях, пытаясь что-то объяснить, но его слова таяли, словно дым. Неужели верховный генерал хочет, чтобы она отказалась от того, что делает её Кел?