Стратегии гениальных мужчин

Несмотря на свои внутренние противоречия и приступы маниакальной депрессии, Пикассо отличался невероятной самодисциплиной. Даже будучи полуголодным, он ежедневно «выдавал» по законченному полотну. Продавая свое искусство за бесценок, чтобы не умереть с голоду, Пабло медленно, но неотступно двигался к новому стилю. И бесконечные часы размышлений в Лувре дали ему совсем иные выводы, нежели тысячам таких же искателей счастья с кистью в руках – его восприятие было сформировано задолго до этих походов, и он никогда не позволял себе поддаться давлению имен или виду гениальных творений. С юных лет он знал, что спасти его, а заодно и дать рождение великому имени Пикассо может лишь нечто ошеломляющее и трепетное одновременно, настолько новое, чтобы были отброшены самые нелепые попытки увидеть в его стиле подражание. Пикассо стремился найти такую форму выражения своих чувств, чтобы идентификация его была обеспечена раз и навсегда.

Несмотря на лишения, нестандартный художник шел по жизни настолько твердой и уверенной поступью, что магнетизм его внутреннего стержня поражал всякого, с кем он соприкасался, а неутолимая жажда бесконечного превращала его в часы мучительного поиска себя и депрессивного больного в великого оптимиста с неиссякаемой верой в победу.

И успех пришел, как всегда, внезапно. Его «Девушки из Авиньона», написанные в двадцать шесть (в 1907 г.), открыли путь новому направлению в живописи – кубизму. И хотя некоторые признанные мастера не приняли нового сразу (например Анри Матисс), главная победа Пикассо состояла в том, что он заставил спорить о своем творчестве. Это была та самая долгожданная идентификация, о которой он грезил. Пабло Пикассо переживал те же чувства, что и Христофор Колумб, увидев с корабля новую землю, неизвестно что таящую.

Однако сам первооткрыватель, вместо того, чтобы витать в облаках успеха от того, что его картины начали покорять Европу и Америку, еще больше углубился в работу. Он никогда не успокаивался, и в этом главный секрет его постоянного движения вперед, а также, не исключено, и секрет долгожительства: как в творчестве, так и в самой земной жизни. Этот до удивления нестандартный живописец, движимый потрясающей маниакальной силой, создавал за год более трехсот полотен, а его ежегодный доход после сорока лет составлял около полутора миллиона франков.

Как все талантливые художники, Пабло Пикассо не просто боготворил себя, а относился к своей особе с почтительным благоговением и искренне считал себя самым ярким гением своего исторического периода.

Однажды, демонстрируя юной Франсуазе Жило (впоследствии спутнице жизни на долгие годы) гравированные портреты известного в кругу художников торговца картинами, мастер не очень скромно заметил: «Его писали, рисовали, гравировали чаще, чем любую красавицу, – Сезанн, Ренуар, Боннар, Форен, чуть ли не все художники… Однако мой кубистский портрет является лучшим из всех». Не поэтому ли весь мир ныне уверен, что портрет, выполненный Пикассо, действительно самый лучший?

Но в то же время все это не было матерым самохвальством: Пабло Пикассо не просто старался – он страстно искал новых творческих решений, беснуясь и откладывая работу, если что-то в этих решениях буксовало. Считая живопись драматическим действом, он всякий раз пытался сотворить не просто новое и неповторимое, а, по его же словам, «кровоточащее и ранящее чувства». Он работал самозабвенно и фанатично, имея всегда с десяток неоконченных полотен, к которым прикасался тогда, когда чувствовал, что может привнести действительно уникальный и неповторимый штрих в одну из них. Но в то же время не было и дня, чтобы художник не уделил несколько часов своей работе, словно питаясь от нее и находя новые жизненные силы в вожделенном сосредоточении. Его близкие утверждали, что часто страдая по утрам приступами разрушительного уныния, мастер, тем не менее, к середине дня думал лишь об одном – как спрятаться от мира в своей мастерской с кистью в руках. Нередко его работа продолжалась до глубокой ночи – время и наваливающаяся усталость мало беспокоили художника. Говорят, что Пикассо обладал загадочной способностью видеть и вскрывать на своих полотнах самые гнойные нарывы и пороки, накопленные человечеством. Если так, то это лишь подтверждает готовность художника отдавать время и душевные силы без остатка, чтобы заглянуть в самую бездну человеческого естества. Даже став признанным мастером он был готов усердно учиться новому, при этом думать, думать и еще раз думать, чтобы однажды, после длительных неудачных попыток, выплеснуть что-то настолько оригинальное и настолько завораживающее, что оно прикует внимание всего мира. Так, например, было с его керамикой: Пикассо в течение нескольких лет отрабатывал только технологию, причем начав почти с самого нуля, он сумел добраться до вершин и этой ветви искусства. Он победил могучим терпением и удивительной выносливостью стайера, затеявшего замысловатый марафон длиною в жизнь.