Стратегия. Логика войны и мира

Опять-таки, это техническое новшество не встретило препятствий на трех высших уровнях стратегии, а потому эффект от его внедрения был вполне очевиден на уровне большой стратегии – в форме количественного прироста. Из-за того, что на основе сведений от радаров истребители Королевских ВВС стало возможным направлять туда, куда было нужно, исчезла необходимость патрулировать воздушное пространство в поисках врага.

Самолеты могли оставаться на земле до тех пор, пока не получат команды от Командования истребительной авиации, куда стекалась вся информация от радаров. Самолеты люфтваффе теперь наталкивались на полноценное сопротивление (британские машины заправлены и готовы к вылету, их пилоты отдохнули, насколько позволяли обстоятельства). Численность французских мушкетеров изрядно возросла благодаря штыку, а количество британских истребителей, готовых вылететь на перехват врага, выросла благодаря радару, технический эффект которого вполне ощущался на уровне большой стратегии.

Но что насчет дисгармонии? Мы уже встречались с ней в простой и убедительной форме, то есть в виде достижения на одном уровне, которое позднее полностью опровергалось на уровне следующем, как произошло с французской митральезой 1870 года (это немаловажное техническое новшество с высокой скорострельностью целиком провалилось на тактическом уровне). Итог крайней дисгармонии был таков, что ранняя разновидность пулемета никак не проявила себя на уровне большой стратегии.

Когда оружие является действительно новым, подобное отторжение происходит достаточно часто. Технические инновации и организационные перемены осуществляются с разной скоростью, движимы разными стимулами, и роковое разногласие между ними возникает регулярно. Так, самолеты с дистанционным управлением (или беспилотные самолеты) для наблюдения с воздуха впервые использовали израильтяне в 1970-х годах и широко применялись в ходе войны в Ливане в 1982 году. Но поскольку они не принадлежали к привычному арсеналу сухопутных сил (ведь это не танки и не пушки), а ВВС, кроме того, усматривали в них соперников (они подменяли пилотируемую разведывательную авиацию), особого энтузиазма в вопросе об их принятии на вооружение не наблюдалось. Эти аппараты мало использовались войсками США в Персидском заливе в 1991 году, и даже в Косово в 1999 году применялась всего горстка таких самолетов, преимущественно израильских. А ведь способность осуществлять непрерывное слежение за силами врага, чего не позволяют делать пилотируемые разведывательные аппараты, сулит революционные возможности, как тактические, так и оперативные. Стоимость этих аппаратов невелика, человеческие потери сведены к минимуму, но ни одно из этих преимуществ не смогло преодолеть бюрократическое отторжение нового оборудования, которое не встраивается в привычную номенклатуру.

Как правило, дисгармония проявляется менее выраженно, полного и бесповоротного отказа не наблюдается, зато налицо сложное взаимопроникновение поражений и успехов. Встречные волны действия и противодействия на любом из уровней могут проникать на более высокие или низкие уровни, приводя к крайностям, то есть к победе или к поражению.

Взаимопроникновение

Рассмотрим классический пример дисгармонии из новейшей военной истории – действия немецкого экспедиционного корпуса в Северной Африке в середине Второй мировой войны. К февралю 1941 года, когда генерал-лейтенант Эрвин Роммель был направлен в Триполи, столицу итальянской Ливии (изначально – с одной-единственной частично бронированной дивизией), Гитлер уже решил, что Египет не стоит завоевания, тогда как подготовка к реализации плана «Барбаросса» по вторжению в СССР шла полным ходом[172]. По этой причине Роммелю поставили строго ограниченную задачу: ему предписывалось помогать итальянцам сопротивляться наступлению британцев, которые, казалось, вот-вот вытеснят противника из Северной Африки, но наступать на Египет не следовало. Даже от попыток отвоевания Киренаики, обширной восточной половины Ливии, было приказано воздерживаться – по крайней мере, до осени.