Стратегия. Логика войны и мира

Осуществить это простое решение помешала сама структура военного баланса в годы холодной войны, когда только асимметричная американская угроза выборочного применения ядерного оружия в ответ на неядерную советскую атаку увязывала ядерную мощь с неядерной, давая первой возможность возместить слабость второй. Именно угроза выборочного применения ракет воплощала жизненно важную связь между Соединенными Штатами Америки и их европейскими союзниками, позволяя компенсировать естественную территориальную близость Советского Союза, которая в ином случае оказалась бы решающей. Поэтому сравнительная немногочисленность боеголовок имела важное значение, подстегивала соперничество, итогом которого и явилось в конце концов создание огромных ядерных арсеналов. Но это малое количество ракет нельзя было уничтожить, не разорвав связь с Альянсом, которая, с одной стороны, подвергала США ядерной угрозе, а с другой – превращала их ядерную мощь в ключевой фактор международных отношений.

В период холодной войны ядерное противостояние нередко воображали всего в одной из возможных форм – как беспощадную эскалацию ударов и контрударов, которая неизбежно достигла бы стадии полномасштабных атак на население соответствующих стран. В этом крайнем случае проявление парадоксальной логики оказалось бы столь же экстремальным: ядерное оружие преодолело бы кульминационную точку полезности, причем столь радикально, что итогом стало бы полное взаимообращение, при котором самые разрушительные атаки равносильны отсутствию атак с точки зрения каждого атакующего/жертвы. Будь разрушены все крупные населенные пункты, ни одна из сторон не сумела бы извлечь никакой выгоды из катастрофы, навлеченной на другую, даже если уцелели бы люди, заинтересованные в выполнении соответствующих подсчетов.

Глава 15 Гармония и дисгармония на войне

Мы признали, что нет и не может быть «автоматической» гармонии между вертикальными уровнями стратегии, но нам еще нужно рассмотреть все, что предполагает дисгармония.

Когда оружие технически неэффективно и тактически неадекватно, когда его оперативная ценность невелика, когда оно бесполезно на уровне стратегии театра военных действий, то можно с уверенностью утверждать, какова будет его участь на высшем уровне большой стратегии. Неверно оцениваемое со стороны из-за ошибок и сознательного успешного обмана, это оружие практически не добавит ничего к тому принуждению, которое вооруженные силы в целом надеются осуществить. Будучи подверженным всем случайностям боя, это оружие почти не увеличивает шансы на победу. Столь же очевидно, что гармоничная последовательность успехов на каждом из уровней стратегии обеспечит, скорее всего, хорошие результаты на уровне большой стратегии – как при принуждении, так и на войне.

Впервые принятый на вооружение в конце XVII века штык привнес в военное дело существенные изменения, позволив снабдить всех пехотинцев огнестрельным оружием. До этого в каждом пехотном подразделении следовало иметь пикинеров для отражения атак вражеской кавалерии, пока мушкетеры медленно перезаряжали свое оружие. Штык буквально выигрывал сражения для французской армии, впервые применившей это новшество в значительных количествах прежде всего потому, что теперь пехота превосходила врага в огневой мощи при равной численности, ведь немалая часть вражеских солдат все еще была вооружена пиками. Эта древность гордо именовалась «могучей пикой», но ни одна социальная группа не встала на ее защиту, в отличие от египетских мамлюков с их саблями, упорных противников огнестрельного оружия.

Штык приняли с такой готовностью, поскольку он не требовал инноваций, был полностью совместим с существующими тактическими и оперативными методами, а также с установленной полковой организацией. Прежних пикинеров не составляло труда переучить на мушкетеров, а трудности в снабжении оказывались ничтожными: в те времена сотня выстрелов на человека за всю кампанию считалась пределом возможного. Поэтому данному новшеству нисколько не противились и не принижали его значения на высших уровнях вертикального взаимодействия, а эффект внедрения штыка наглядно проявлялся на уровне большой стратегии – до тех пор, пока штык не приняли повсеместно и французы не утратили своего изначального преимущества.

В XX столетии появление британской сети радиолокационных станций дальнего обнаружения в ходе «битвы за Британию» в 1940 году привело к схожим результатам. Задачи ПВО не изменились на уровне стратегии театра военных действий, не потребовалось вносить существенные изменения ни на тактическом, ни на оперативном уровнях: вне зависимости от наличия или отсутствия радаров боевая задача истребителей и природа их маневров в бою, а также взаимодействие эскадрилий и авиагрупп остались прежними.