Стратегия. Логика войны и мира

Далее встает вопрос о масштабах наказания. Как мы видели, оно должно быть достаточно внушительным, чтобы его сочли «неприемлемым», – но для кого и в какой степени? Гитлер в последние дни жизни заявлял, что гибель Германии приемлема и даже желательна, ибо немцы доказали, что они выродились, не сумев выиграть для него войну. Вряд ли его устрашило бы наказание, ведь он и в самом деле был готов допустить ядерное уничтожение Германии. Сталин никогда не помышлял о саморазрушении, но вполне очевидно, что он считал приемлемой гибель миллионов своих подданных. А Мао был виновником смертей десятков миллионов китайцев, многих из которых убили за владение двумя акрами земли.

Так какой же ущерб превосходит пределы приемлемого? Людей разумных убедить легко: всего одну атомную бомбу, сброшенную на малый город, воспримут как неприемлемый исход. Но ведь разубеждать приходится именно Гитлеров, Сталиных, Мао Цзэдунов, Пол Потов и Саддамов Хусейнов, а не более умеренных людей, которые в любом случае отвергают агрессию. Зато диктаторы склонны думать, что ущерб любого размера приемлем, пока их власть остается в целости и сохранности. Раз мы исключаем из рассмотрения людей умеренных, Гитлер, Сталин, Мао, Пол Пот и Саддам Хусейн оказываются теми клиническими случаями, которыми нельзя пренебрегать. Это типичные представители тех, кого нужно разубеждать – и лишь атаки по «лидерским целям», то есть по их резиденциям, штаб-квартирам и по самим персонам могут показаться им действительно неприемлемыми. Но мы уже говорили, что нападения на лидеров фактически исключают всякую реалистичную надежду на прекращение войны до тех пор, пока разрушения не выйдут за мыслимые пределы.

Что касается не столь кровожадных лидеров и правящих группировок, для которых разрушение, скажем, нескольких крупных городов было бы в нормальных обстоятельствах совершенно неприемлемым, их тоже нельзя разубедить посредством такого наказания в разгар кризиса. Благоразумие может подчиниться элементарной динамике принятия решений, когда каждую из сторон загоняют в положение, при котором отступление будет эмоционально затруднительным и политически опасным. Кризисы случаются не каждый день, а те из них, где налицо значительный элемент эмоционального напряжения, и вовсе немногочисленны[169], но, опять-таки, разубеждение требуется во времена, если угодно, аномальные, когда даже разумные лидеры могут действовать неразумно.

При всех недостатках ядерного разубеждения посредством наказания неядерному разубеждению предупреждением присущ такой немаловажный дефект: оно часто терпело крах и будет терпеть его снова всякий раз, когда агрессор считает, обоснованно или ошибочно, что у него есть шанс на победу. Даже если он в итоге проиграет, все равно придется начать и выстрадать войну, которой благодаря разубеждению посредством наказания можно было бы избежать, пусть и рискуя потерпеть катастрофическое поражение.

Ядерное разубеждение в Европе

В Корее демографические и географические условия позволяют обеим сторонам плотно укомплектовать войсками короткую линию фронта от моря до моря. Но в Европе времен холодной войны процентное соотношение численности сухопутных сил к длине линии фронта не было благоприятным для обороны, а любое преимущество в воздухе казалось недостаточным для того, чтобы возместить эту нехватку с тех пор, как стали приниматься в расчет советские системы ПВО. Даже значительно увеличив свои силы, Альянс уступал бы на уровне стратегии театра военных действий, поскольку ему требовалось обеспечить «защиту передовых рубежей» для всей территории, тогда как советское нападение могло сосредоточиться на нескольких узких секторах. Даже при отказе от такой защиты, что позволяло существенно улучшить процентное соотношение численности войск к ширине линии фронта, неядерное разубеждение предупреждением грозило провалиться, если советские военные и политические лидеры проявят довольно оптимизма. Подобно своим предшественникам, они могли счесть, что тщательно подготовленное неожиданное нападение способно сокрушить Альянс.

Поскольку разубеждение предупреждением выглядело ненадежным, а разубеждение посредством наказания изобиловало неопределенностями, не вызывает удивления тот факт, что Альянс пытался сочетать обе формы разубеждения – с 1967 года и до окончания холодной войны. НАТО полагалось на комбинацию различных средств: относительно слабые неядерные силы фронтовой обороны, уязвимое тактическое ядерное оружие (служившее также для разубеждения предупреждением), ядерные ракеты среднего радиуса действия, тоже отчасти уязвимые, и американские ядерные ракеты дальнего радиуса действия, крупные и гораздо менее уязвимые, нежели тактическое ядерное оружие или ракеты среднего радиуса действия. Но полной уверенности в том, что американское оружие будет использовано ради защиты Европы, быть не могло.