Стратегия. Логика войны и мира

То же самое повторилось и под Сталинградом, когда немцы подорвали боеспособность люфтваффе в тщетных попытках организовать снабжение окруженной 6-й армии фон Паулюса, которая сопротивлялась восемь недель и сдалась 2 февраля 1943 года. В отсутствие снабжения по воздуху, прекратись сопротивление на раннем этапе, люфтваффе сохранило бы силы для выполнения более полезных задач, а многие немецкие солдаты могли бы прорваться через линию окружения (поначалу совсем тонкую), чтобы вскоре снова вступить в бой. Такие окружения и прорывы были почти рутиной в ходе всей кампании, но название «Сталинград», приложенное к квадратным милям руин, стало символом, от которого Гитлер не желал отказываться; в итоге решение было вырвано из его рук капитуляцией генералов, непосредственно участвовавших в сражении.

Даже послевоенные годы подарили нам драматический случай обороны, перешедшей кульминационную точку успеха: это история французов при Дьенбьенфу в первой Индокитайской войне. Высадившись с воздуха в ноябре 1953 года на спорную территорию на северо-западе Вьетнама, опытные французские солдаты отразили первые атаки бойцов Вьетминя[48] столь успешно, что экзотическое название «Дьенбьенфу» немедленно обрело героическое звучание (единственный раз за всю беспорядочную, запутанную и непопулярную войну). Пока Вьетминь накапливал многочисленные силы, французский гарнизон держался 112 дней, до 7 мая 1954 года, требуя постоянных подкреплений лучшими солдатами, которых доставляли на самолетах под непрерывным зенитным огнем. Предполагавшаяся вначале как ограниченная, сугубо практическая операция, скромной целью которой было противостоять проникновению Вьетминя в Лаос, оборона Дьенбьенфу потребовала разрушительно непропорциональных усилий, отказаться от которых было нельзя, поскольку это место приобрело символическую ценность в глазах французской общественности. Когда осажденный гарнизон наконец-то капитулировал, вся французская кампания во Вьетнаме подверглась осуждению общественности и политиков. Французам не пришлось бы покидать Вьетнам столь поспешно, не добейся парашютисты, высадившиеся 20–21 ноября 1953 года, таких успехов в сражениях в первые дни[49].

В динамическом парадоксе стратегии оборона, как и нападение, может оказаться слишком успешной. Она может обернуться еще более крупным поражением при обороне аванпостов, при защите флота, который стал уязвимым из-за появления технических новинок, или при попытках сохранить какие-то иные военные инструменты под влиянием эмоций и институциональных интересов, превращающих эти инструменты из слуги в хозяина.

Глава 4 Совпадение противоположностей

Мы наблюдали действие динамического парадокса стратегии и подтверждающие его примеры взаимообращения на техническом и тактическом уровнях; теперь нам предстоит рассмотреть средние уровни стратегии, но прежде полезно будет подняться ненадолго на уровень большой стратегии, где каждая отдельно взятая сторона взаимодействует с конфликтом во всей его целостности.

Враждебные отношения национальных лидеров и правительств друг с другом подчиняются точно такой же логике стратегии, как и взаимодействие сражающихся вооруженных сил. Но национальным лидерам несравненно труднее выявить и понять эту логику за всеми хитросплетениями многообразных уровней войны в целом. Кроме того, национальные лидеры в редких случаях способны применять свою стратегическую проницательность. Чтобы сохранить власть и авторитет в собственных обществах, демократические лидеры должны следовать линейной логике общей политики. Это означает, например, что они не могут действовать парадоксально, чтобы застать врасплох внешних врагов: им требуется осведомить граждан и подготовить общественное мнение, прежде чем приступать к действиям. Также они не состоянии нарушать условности места и времени, не жертвуя авторитетом. В любом случае осознанное понимание феноменов стратегии – большая редкость среди политических лидеров, чей талант заключается именно в постижении общественного мнения и руководстве этим мнением, а последнее привязано к обычной логике здравого смысла, принципиально отличной от парадоксальной логики стратегии. Конечно, лидеры могут выигрывать войны, но лишь ценой мобилизации немалых ресурсов, и обречены на поражение всякий раз, когда им недостает материального превосходства. Впрочем, бывают исключения. Уинстон Черчилль – самый яркий тому современный пример: этот политик довольно посредственно справлялся с делами в мирное время, но проявил себя отменным стратегом в годы войны (о его способности вдохновлять мы сейчас не говорим). Вдобавок его незаурядные стратегические таланты подтверждаются документально.