Стратегия. Логика войны и мира

Таким было положение дел до тех пор, пока в события не вмешалась построенная на радарах система контроля воздушного пространства. Она сделала возможным целенаправленный перехват соединений бомбардировщиков целыми группами истребителей[122], вместо использовавшихся ранее постоянных воздушных патрулей, которые могли лишь случайно столкнуться с бомбардировщиками противника. Теперь воздушное пространство уже можно было оборонять так же, как и наземное; при этом сеть радаров представляла собой линию фронта, а эскадрильи истребителей — мобильные силы, которые концентрировались для противостояния наступательным армадам бомбардировщиков. Преимущество бомбардировщиков в инициативе было ограничено до такой степени, какую позволяли технические возможности радаров, заранее продуманные контрмеры и организационные трения, способные помешать успешному перехвату.

Силы противовоздушной обороны, со своей стороны, имели в активе классическое преимущество сражения в собственном воздушном пространстве — возможность заранее подготовить «местность» путем развертывания зенитных орудий, прожекторов и дирижаблей воздушного ограждения. Кроме того, силы ПВО могли надеяться на проведение сразу нескольких перехватов одним и тем же истребителем, который каждый раз можно было дозаправить и пополнить боезапасом для продолжения борьбы, тогда как соединению бомбардировщиков требовалось несколько часов для возврата на свои базы и повторного появления в боевой зоне. Таким образом, силы ПВО достигли превосходства и на уровне стратегии театра военных действий — в придачу к тактическим преимуществам истребителей, которым уже не приходилось сталкиваться с оперативным превосходством соединений бомбардировщиков: они могли противопоставлять им соединения истребителей.

В 1940 году такое развитие событий привело к неудаче кампании по бомбардировке Британии самолетами Люфтваффе вследствие истощения сил. Эта кампания не смогла сломить волю британцев к сопротивлению (впрочем, и в будущем ни одна кампания бомбардировок не смогла сломить подобную волю ни у одной нации), У Люфтваффе не хватало разрывных и зажигательных бомб для того, чтобы быстро уничтожить большую часть британского индустриального потенциала (опять же, впоследствии ни одна кампания бомбежек не смогла добиться этого эффекта в военных действиях против какой-либо промышленно развитой нации).

Есть определенная ирония судьбы в том, что именно Люфтваффе впервые попыталось применить на практике концепцию «стратегических» бомбардировок и первой же потерпела в этом неудачу, потому что командование германских ВВС не верило в эту концепцию и не сделало бомбежки городов и промышленных объектов своим главным приоритетом[123]. Вместо тяжелых бомбардировщиков немцы строили средние и легкие бомбардировщики, ставя во главу угла точность при бомбометании на поле боя, достигавшуюся путем пикирования, которое, в свою очередь, исключало большую бомбовую нагрузку. Если учесть, какими самолетами располагало Люфтваффе, то немецкие бомбардировки британских городов, равно как и бомбежки Варшавы и Роттердама до этого, были просто импровизациями. Будучи случайным следствием, незначительные германские потери не выявили уязвимость бомбардировщиков как таковую, потому что немецкие бомбардировщики были особенно маневренными и довольно скоростными.

Поскольку у Люфтваффе не было четырехмоторных бомбардировщиков типа тех, которые массово производились потом в Великобритании и США, значение поражения немцев в «битве за Британию» преуменьшалось сторонниками бомбардировщиков, которые продолжали провозглашать стратегическую автономность своего любимого вида вооружений. Только после того, как британские и американские тяжелые бомбардировщики большими силами атаковали Германию, теория Дуэ / Митчелла / Тренчарда наконец была отвергнута: сначала англичанами, а потом и американцами. Точности ради следует отметить, что бомбардировки не были отвергнуты как эффективное средство ведения войны, но они явно не могли быть самодостаточным и быстрым инструментом достижения победы. Длительный кровопролитный процесс взаимного истощения в наземных боях и путем морской блокады, которого бомбардировщики были призваны избежать, превратился в воздушную войну, где шансы на выживание экипажей бомбардировщиков в действительности были ниже, чем у пехоты в окопной войне времен Первой мировой войны.