Стратегия. Логика войны и мира

В конечном счете, только техническое превосходство британцев в радиоэлектронной борьбе (РЭБ) и преимущество американских истребителей сопровождения (особенно Р-51 «Мустанг» с их почти невозможным сочетанием большого радиуса действия и маневренности) дало бомбардировщикам, задействованным против Германии, возможность разрушить столько, сколько они смогли. Однако перед лицом огромного потенциала и гибкости немецкой промышленности даже огромные масштабы британских и американских бомбардировок, на фоне которых налеты Люфтваффе на Британию выглядели карликовыми, могли привести только к замедленному общему эффекту, не более быстрому, чем морская блокада. Бомбардировки даже не смогли достичь быстрых результатов против гораздо более скромного и менее гибкого промышленного потенциала Японии, который страдал больше от нехватки сырья (вызванного потерями судов на море), чем от бомбежек[124]. Таким образом, сторонники «стратегических» бомбардировок сильно переоценили их физический эффект, но изрядно недооценили политическую и промышленную выносливость их жертв.

Пришествие ядерного оружия

Когда основанная на цепной реакции распада «атомная» бомба в самом прямом смысле этого слова взорвалась в 1945 году, казалось, что претензии на стратегическую автономность бомбардировок с воздуха, только что опровергнутые опытом войны, абсолютно неожиданно реабилитированы вновь. Перспективы, которые открывались с появлением нового оружия, позволяли думать, что все недостатки бомбардировщиков — технические, тактические и уровня стратегии театра военных действий — отныне станут неважны, а способность жертв сопротивляться будет сведена на нет.

Как учил опыт войны, бомбардировщик не всегда сможет подняться в воздух по плану, если случатся технические неполадки; он не всегда сможет пережить воздействие систем ПВО; не всегда точно достигнет цели; бомбы не всегда будут сброшены точно, и не все из них взорвутся. Как раз вследствие соединения всех этих «принижающих факторов» разрушение посредством стратегических бомбардировок оказалось делом гораздо более труднодостижимым, чем ожидалось, к тому же масштаб требуемых разрушений оказался куда значительнее, чем предполагалось.

С появлением атомной бомбы разрушение городов и промышленных объектов стало делом легким. Таким образом, Дуэ и его коллеги были избавлены от своих грандиозных заблуждений[125], и казалось, что уже ничем нельзя помешать исполнению их предсказаний: как только атомные бомбы начнут производиться в достаточном количестве, воздушные (впрочем, как и иные) средства их доставки станут полностью преобладать, сделав остальные вооруженные силы ненужными. Даже стратегия как таковая тоже окажется излишней, за исключением, конечно же, стратегии ядерной.

Разумеется, неприменение этого нового оружия в ходе дипломатии сдерживания оказалось самым важным обстоятельством для стратегов такой нацеленной на сохранение статуса-кво державы, как США, для которой было достаточно предотвратить агрессию, чтобы победить. Именно на этой смычке между большим разрушительным потенциалом атомной бомбы и конкретным американским видением мира, сформированным политическими обстоятельствами и цивилизационными предпочтениями, была выстроена вся концепция сдерживания. Сначала все твердо верили в то, что «абсолютное оружие» сможет предотвратить все формы агрессии, все войны[126]. Если бы Советский Союз выработал атомную бомбу первым, он тоже, несомненно, сосредоточил бы внимание на способах ее неприменения, но тогда его концепция подчеркивала бы «принуждение» к изменению статуса-кво, а не его сохранение путем сдерживания[127].

Конечно, парализующее сдерживание, которое могло бы удовлетворить такую самодостаточную державу, как США, в той же степени не удовлетворило бы советских лидеров, все еще хотевших изменить положение дел в мире. Эта реакция гарантировала то, что даже ядерное оружие разделит парадоксальную судьбу всех технических новаций в сфере стратегии: чем сильнее рост мощи в результате их появления, тем сильнее нарушение прежнего равновесия, и тем сильнее будет пробужденная реакция на это новшество, которая со временем снизит чистый эффект нового оружия. Когда ядерное оружие появилось в виде атомных бомб, которые могла производить только одна страна и только в небольшом количестве, думали, что это оружие сможет преобразовать всю стратегию. Применение бомб оказалось очень эффективным: центры городов Хиросима и Нагасаки были опустошены без ощутимых негативных последствий для других частей планеты. Эти результаты позволяли делать планы о разрушении пяти или десяти советских городов[128]. И конечно, Соединенные Штаты могли бы не опасаться возмездия, так как ядерное оружие было только у них. Таким образом, угроза ядерного нападения, даже если ее не выражали вслух, и даже если она не была сформирована в умах американских лидеров, могла, как ожидалось, сдержать прямую агрессию.

Снижение автономности ядерного оружия I: подрывная деятельность