Стратегия. Логика войны и мира

Говоря более обобщенно, мы уже видели, как ядерное разубеждение было обойдено в глобальных масштабах посредством всевозможных косвенных и скрытых форм агрессии, и тайных / политических, и квазивоенных (paramilitary), и бескровных, и весьма кровавых. Хотя Соединенные Штаты и Советский Союз были разубеждены наличием ядерного оружия, вследствие чего отказались от прямых военных действий друг против друга на всем протяжении «холодной войны», их враждебность находила себе отдушины в войнах, которые вели их союзники, клиенты и агенты. Поэтому оборотной стороной небывалого мира между великими державами стало преобладание и накал войн между державами малыми: в период «холодной войны» 1948–1991 годов произошло около 144 таких конфликтов. Во время «холодной войны» они перестали быть беспорядочными потасовками, в ходе которых сражались устаревшим оружием, и превратились в очень ожесточенные сражения, примером чему служат арабо-израильские войны после 1967 года, в которых все шире применялось высококачественное оружие. Иногда они принимали форму бесконечно длящихся бесконечно конфликты на истощение, как в Камбодже и в боевых действиях между Ираком и Ираном, занявших большую часть 1980-х годов. Таким образом, триумф разубеждения посредством ядерного оружия был парадоксальным образом очевиден в насилии, осуществлявшемся неядерными средствами.

Атака «второго удара» как парадоксальная мера

Атака имперской Японии на флот США в Пёрл-Харборе 7 декабря 1941 года стала воплощением слияния успеха и провала увещевания. Если присутствие флота на этой передовой базе не было бы столь эффективным в достижении поставленной перед ним цели — разубедить японцев в намерения вторгнуться в британскую Малайю и в голландскую Ост-Индию, то сам он не подвергся бы атаке с целью обеспечить возможность этих вторжений[171].

Вполне понятно, что атака на Пёрл-Харбор оставила глубокий и неизгладимый след в американской стратегической культуре. И все же «уроком» Пёрл-Харбора не стало понимание того, что противников нельзя лишать выбора, фактически вынуждая вступить в войну, — как, несомненно, произошло с Японией вследствие торгового эмбарго от апреля 1941 года, которое, в сущности, перерезало пути поставки в нее нефти. Не было извлечено урока и из отказа Соединенных Штатов начать войну, чтобы противостоять завоеваниям Германии или Японии до 1941 года, даже несмотря на то, что последние подчинили соответственно большую часть континентальной Европы и изрядную территорию Китая. В конце концов, именно японский военный кабинет стал причиной решения Америки вступить в войну[172].

Но опыт Пёрл-Харбора научил следующему: войска, успешно грозящие врагу для того, чтобы отвадить его от атак на какие-либо цели, определенно подталкивают его к атаке на самих увещевателей — если только потенциальные агрессоры не сочтут, что даже оставшиеся после атаки силы будут достаточно велики для того, чтобы разубедить их. Из осознания этого возникла концепция «способности ко второму удару», сыгравшая важную роль в формировании американской, а затем и советской военной политики во время «холодной войны»[173]. Оба обстоятельства — признание того, что только сила, примененная после пережитой атаки, способна разубедить противника проявить агрессию, а также понимание того, что уязвимые войска могут спровоцировать войну, — сильно повлияли на разработку и развертывание ядерных вооружений. Их практическим последствием стали весьма разработанные средства защиты и значительное увеличение числа единиц ядерного оружия, а также средств управления им.

Модели увещевания

Помимо повседневных проявлений, молчаливых, неуправляемых и почти незримых, вооруженное увещевание знает также случаи ярко выраженных побед и поражений. Римлянам пришлось сражаться в течение двух веков, чтобы подчинить Карфаген и весь Иберийский полуостров, но господства над более сильными и богатыми эллинистическими странами им удалось добиться ценой лишь немногих сражений и мощного запугивания[174].

Схожим образом Гитлер победил Чехословакию без единой битвы, только посредством вооруженного увещевания, тогда как за Польшу ему пришлось сражаться. Не считая ущерба, причиненного в ходе этого, последствия были совершенно одинаковы, потому что обе страны были завоеваны. Можно также отметить равенство результатов успешной обороны Кореи в войне 1950–1953 годов и ее столь же успешной и куда менее дорогостоящей защиты в течение всех последующих лет, осуществлявшейся посредством вооруженного разубеждения.