Стратегия. Логика войны и мира

Но лишь очень немногие страны показывают, что разжечь их воинственность легко, только для того, чтобы повысить свой потенциал вооруженного увещевания. Большинство из них сталкиваются с типичной дилеммой стратегии: чтобы избежать реального применения силы и при этом отстоять свои интересы, они для успеха увещевания должны поддерживать репутацию стран, склонных к насилию, — а это не та репутация, которой хотят обладать те, кто намеревается избежать войны. Внутренние политические императивы и побуждения, проистекающие из нестратегических чувств и представлений о самих себе, зачастую понижают потенциал вооруженного увещевания, что порой приводит к плачевным результатам. Обычный выход из этой ситуации — создать облик двуликого Януса, провозглашая как приверженность миру, которая исключает всякую агрессию, так и высокую готовность к войне в том случае, если на страну нападут. Вполне пригодная для стран, которым нужно охранять только самих себя, эта простая формула не годится для великих держав, которые должны делать нечто большее, нежели просто защищаться. Они вынуждены возвратиться к этой дилемме и, соответственно, сохранять декларативную позицию, тщательно сбалансированную между ободряюще мирным подходом и подходом, успокаивающим более мелких союзников именно потому, что он не является полностью миролюбивым.

Многосторонние союзы усложняют стремление избежать применения силы, получая нужные результаты посредством увещевания: ведь одни союзники помышляют об отделении именно потому, что испуганы чрезмерной воинственностью, тогда как другие находятся ровно в том же положении по прямо противоположной причине. В конечном счете, вследствие обычного парадокса именно те, кто, как считается, больше всех склонен применять силу, с наименьшей вероятностью применят ее. Таков секрет великих военных империй прошлого, широкомасштабные вторжения которых в земли других наций закончились бы постоянной войной на всех фронтах, если бы не готовность, с которой их желания удовлетворялись без всякой войны.

Открытые попытки использовать вооруженное увещевание, положительное или отрицательное, выдвигая свои требования — явление довольно редкое, но скрытое увещевание — вещь весьма обычная. В действительности увещевание, которое молчаливо обеспечивает восприятие вооруженной силы, сохраняет мировой порядок таким, каков он есть, — точно так же, как само существование судов и полицейских обеспечивает охрану частной собственности. Это постоянное молчаливое воздействие не только никем не направляется, но по большей части и не осознается. Существование вооруженных сил поддерживается для того, чтобы сохранить преемственность институций, для возможной в будущем войны, для внутренних репрессий или даже ради традиции, и лишь изредка — с осознанной целью увещевания.

Парадоксальная логика в вооруженном увещевании

Наличествует ли сознательное намерение или отсутствует, если речь идет о правительствах, которые предпочитают видеть в чужой военной силе поддержку, либо о тех, которые считают ее угрозой для себя и потому воздерживаются от враждебных действий, — в любом случае действует вооруженное увещевание. Поскольку оно представляет собою конфликтное явление, существование которого полностью проистекает из возможности войны, пусть даже самой невероятной, вооруженное увещевание обусловлено парадоксальной логикой. Как воинственные акции приводят к реакциям, запускающим в ход особую логику стратегии, так и вооруженное увещевание вызывает не только желаемые ответы, но и противоположные реакции, и не имеет никакого значения, вызвано ли оно непроизвольно той военной силой, которая предназначалась для совсем иных целей.

Когда перестает действовать прямолинейная логика и включается парадоксальная, можно ожидать вполне закономерных результатов. С точки зрения статической, большее может оказаться меньшим и наоборот; часто случается, что не столь серьезная угроза вызывает ответное увещевание с большей силой потому, что она более правдоподобна. С другой стороны, в понятиях динамических мы снова встречаемся со схождением противоположностей, которое может достичь той точки, где оно становится полным взаимообращением. Чем успешнее попытка разубеждения, тем более вероятно, что она будет обойдена или даже встретится с прямым нападением агрессора, планы которого расстроились. Так, если бы Советский Союз не был настолько успешно разубежден, чтобы отказаться от намерения прямого применения силы в Восточной Европе в годы, непосредственно последовавшие за 1945-м, он не предавался бы подрывной деятельности в таких масштабах. И во время «холодной войны», если бы Советский Союз не был так успешно разубежден, чтобы отказаться от намерения напасть на Западную Европу, он не пустился бы в такое множество авантюр на Ближнем Востоке.