Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII–XV веков повлияла на будущее России

Конкретное содержание «Послания» и его внутренние цепочки аргументации подробно проанализированы в работах российских историков, и мы не будем на этом здесь подробно останавливаться[420]. В его тексте мы видим, что вся система доказательств выстроена с опорой на сформированные к тому времени основные положения концепции Богоизбранности Русской земли. Она для Вассиана является «Новым Израилем», находящимся в «плену» у «фараона», в роли которого выступает в конкретных исторических обстоятельствах хан Ахмат. Именно на этой аналогии основан и призыв к Великому князю отказаться от предрассудков по поводу того, что военное противостояние ордынскому хану было бы нарушением некой «клятвы», данной Орде предками Ивана III.[421]

Должное, по мнению Вассиана, поведение Ивана III в конфликте с Ахматом проистекает из того, что именно он является политическим и духовным владыкой, поставленным Богом во главе народа избранного им (богом), народа – Нового Израиля, который должен выполнить волю этого избранного народа «к полному освобождению от иноземного и иноверного порабощения»[422]. Если поместить «Послание» в контекст использования русской книжностью ветхозаветных аналогий, который проанализирован в рассмотренной ранее монографии Н. Ефимова и ряде других работ, можно предположить, что Владыка Вассиан использует концепцию, которая к тому моменту уже является центральным элементом самосознания аудитории этого документа.

Поэтому «Послание на Угру» не просто продолжает традицию рассмотрения наиболее важных исторических переживаний русского народа в категориях, основанных на буквальной аналогии с древним Израилем. В соответствии с требованием времени, оно суммирует наследие, созданное за 500 лет с момента принятия христианства применительно к проблеме, от решения которой зависит судьба русской государственности. И не случайно, что итог своим рассуждениям о политических отношениях Русской земли и Орды епископ Вассиан подводит прямой отсылкой к судьбе противников древнего Израиля, которых «милосердный Господь» в милости своей «поработит» избранному народу.

«Если мы так покаемся, то так же помилует нас милосердный Господь, и не только освободит и избавит нас, как некогда израильтян от лютого и гордого фараона, – нас, нового Израиля, христианских людей, от этого нового фараона, поганого Измайлова сына Ахмета, – но и нам их поработит»[423].

Это предсказание, являющееся прямой ветхозаветной аналогией, закрывает историю отношений Руси и Орды на уровне их религиозно-философского осмысления: за время ордынского «пленения» русское общество, как богоизбранный народ, прошло путь раскаяния и духовного очищения, который был ему предназначен, и вступает в новый этап своей истории подобно тому, как это произошло после освобождения от фараонова пленения с его древним аналогом. Принятый в русской книжности способ донесения мысли до читателя окончательно становится мыслью сам по себе, а Русская земля выступает на уровне политической доктрины «Новым Израилем», избранным Богом и подчиняющимся, вместе со своим Великим князем, непосредственно Богу.

Идеология растущего государства была основана на идее преемственности Киевской Руси, преимущественно в той мере, в какой этого требовали специфические особенности средневекового политико-правового сознания, но даже сейчас мы видим истинные масштабы ее присутствия в российском внешнеполитическом мышлении[424]. Эти особенности предполагали, что государство и его институты способны эффективно действовать в настоящем и будущем только при условии, если они укоренены в прошлом. Это формировало политическую концепцию преемственности власти московских князей от киевских, включая право на обладание всеми родовыми землями. Но еще более фундаментальное значение имела постоянно подвергавшаяся усовершенствованию легенда «царских даров», на основе которой окончательно оформилась российская государственная идеология.

Лежащее в ее основе понятие истинного, боговенчанного, христианского царя и идея предназначения власти как служения православному христианству получило логическое завершение в работах монаха Филофея. Сейчас его труды известны широкой общественности преимущественно в связи с оформлением концепции «Москва – Третий Рим», хотя, как указывают историки, само по себе указание на прямую преемственность земной роли русского государства от Византии появляется намного раньше. Важно другое: в работах Филофея, как отмечает В. А. Томсинов, присутствует идея «Ромейского царства» Господа Бога – идеальное неразрушимое государство, образ которого после «предательства» и крушения Константинополя принимает на себя Московское царство[425]. Русское государство, таким образом, является новым носителем идеала православного христианского государства. В свою очередь, тезис о «Третьем Риме» просто указывает на то, что Россия – это именно последний земной носитель данного идеала.