Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII–XV веков повлияла на будущее России

Уже начиная с середины 1270-х гг. русское иночество и отцы Церкви берут в свои руки «тихую работу» по созданию на новых основах государства, средневековые порядки которого потерпели столь значительное поражение от внешних противников. Тем более что в распоряжении Церкви были два могущественных инструмента для идейной борьбы за восстановление полной независимости русских земель: широкая сеть монастырей и проживающего в них иночества, а также стройная идеологическая концепция истории и природы государства и народа Руси. Первое обеспечивало физическую инфраструктуру для интеллектуальной и просветительской деятельности в отношении русского народа и князей. Второе легло в основу формирующейся на протяжении следующих двухсот лет стройной идеологии обновленной русской государственности.

Важно, что эта идеология была непосредственно связана с внешнеполитическим опытом и имела непосредственное применение в практике политической жизни. Не случайно, что именно отношения с иночеством видятся настолько важными первым московским князьям. Историк пишет: «Иван Данилович (Калита. – Т.Б.) понимал силу русского иночества, и неудивительно его желание не противопоставлять себя ей, а наоборот, постараться использовать ее в своих целях»[278]. С учетом того, что в самой церковной среде уже достаточно рано сформировалась ориентация на Москву как на наиболее перспективный центр объединения сил русских земель, такая задача не была исключительно сложной. Монастыри, сильно пострадавшие во время монгольского нашествия, стремительно возрождались, и за последующие 100 лет в русских землях возникло порядка 150 новых обителей. Русское монашество обладало важным преимуществом, недоступным в массе своей горожанам и военной аристократии: грамотностью и традицией письменного рассуждения о процессах и явлениях, происходящих в обществе. И если до перехода центра русской политической жизни на Северо-Восток и начала ее концентрации вокруг Москвы результаты этой грамотности оставались недостаточно востребованными, то теперь на фоне вызовов и угроз извне она оказалась необходимой для занятых своей повседневной жизнью горожан и представителей аристократического сословия. Русские люди начинают интересоваться духовной жизнью и читать книги, что им ранее было не особенно свойственно.

Создание образов и смыслов

Россия – это страна с самой богатой традицией литературы на национальном языке во всей Восточной и Северной Европе[279]. В ходе развития этой литературы, включая летописание, в церковно-монашеской была создана серьезная традиция интерпретации событий и создания на этой фактической основе абстрактных выводов о природе политической жизни народа. Русский историк начала XX в. Николай Ефимов пишет: «Теоретики государства проникались библейским правосознанием и на основании текстов Св. Писания комбинировали юридические системы»[280]. Мы видим, что главным методом национальной книжности уже на самом раннем этапе становится обращение к целостной системе символов и образов, основанной на идее об особых отношениях русского народа с Богом. Как пишет историк русской средневековой литературы, «признание „языка рускаго“ новым богоизбранным народом открывало путь для соотнесения собственной истории с историей „старого“ народа Божьего – ветхозаветного Израиля. Уже с XI в. книжники начинают сопоставлять прошлое и настоящее Руси с некоторыми сценами и пророчествами из Библии»[281]. Центральная идея – особая связь Русской земли с Богом, его покровительство и, вместе с тем, требовательное отношение к ее народу.