Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII–XV веков повлияла на будущее России

Создание этих символов и образов с момента принятия Русской землей христианства в 988 г. было важнейшей миссией отцов Русской православной церкви и книжности. И тем более важным оно становится, когда наша государственность находилась только на этапе формирования. Мы знаем, что «церковное и духовное сплочение Великой Руси вокруг Москвы предшествовало сплочению политическому»[270]. Помимо формальных возможностей митрополитов это делало церковные идеалы доминирующими не только в сознании народа, но и для способа мысли о природе развивающегося государства, его месте в мире и соотношении с другими державами. Историк – наш современник – обращает внимание на то, что «древнерусское общество отличалось однородностью, цельностью своего нравственно-религиозного состава. При всем различии общественных положений древнерусские люди, будь то боярин или холоп, по своему духовному облику были похожи друг на друга, удовлетворяли свои духовные потребности из одних и тех же источников»[271]. Это значит, что проповедуемые Церковью идеи и ценности становились в тех исторических условиях действительно общенародными, наполняли государственность не только практическим, но и ценностным смыслом и содержанием.

Особенно важным стало значение духовно-нравственной работы в эпоху, когда на фоне поражений от монголов в 1237–1242 гг. и установления даннической зависимости от Орды «внешняя случайная беда грозила превратиться во внутренний хронический недуг; панический ужас одного поколения мог развиться в народную робость, в черту национального характера, и в истории человечества могла бы прибавиться лишняя темная страница»[272]. Отправной точкой морального и физического восстановления русских земель стал неформальный союз предстоятеля Русской православной церкви Кирилла (ум. 1280) и великого князя Александра Невского. Этот союз возник в силу стечения обстоятельств и прагматичного выбора каждого из его участников, но может считаться прообразом взаимодействия Церкви и государства в русских землях в последующие столетия. Одним из драматических последствий разорения Киева монголо-татарами в 1240 г. стало физическое исчезновение пребывавшего там митрополита Иосифа. Судьба этого деятеля Православной церкви остается историкам неизвестной: он мог погибнуть при штурме города или удалиться обратно в Никею, откуда был в 1236 г. поставлен на Русь константинопольским патриархом. Видимо, митрополит все-таки погиб как мученик, со своей паствой, поскольку в дальнейшем он никак не появляется на страницах хроник, а утверждение нового главы Русской церкви в 1246 г. не сопровождается сообщениями об отречении предшественника.

Исчезновение греческого ставленника и физическая невозможность приезда нового назначенца из Никеи в течение последующих трех лет позволило могущественному галицко-волынскому князю Даниилу Романовичу добиться в 1243 г. избрания нового митрополита собором русских епископов. Митрополит Кирилл, имевший с западнорусским князем хорошие отношения, тем не менее достаточно настороженно относился к дипломатическим контактам Даниила с Римом, целью которых было получить союзников в борьбе с татарами. Хотя и сам на первых порах выступал за вооруженную борьбу с ними – видимо, не мог еще оценить всю серьезность положения и возможности противника. Во время поездки в Северо-Восточные русские земли с целью сопроводить дочь Даниила, сосватанную в жены Андрею Ярославичу, митрополит, вероятно, узнает о деятельности его старшего брата Александра.

Через несколько лет, в 1251 г., Кирилл, получивший в 1246 г. официальное поставление (признание) со стороны Константинопольского патриарха Мануила II, приезжает в Великий Новгород, где впервые встречается с Александром Невским. Между двумя важнейшими государственными деятелями Руси возникает взаимное понимание. Прежде всего, по вопросам, имевшим, с точки зрения князя и митрополита, важнейшее значение. Во-первых, это отношения с Золотой Ордой, а во-вторых, неприемлемость каких-либо компромиссов и сближения с Римским престолом. Собственно говоря, первопричиной фактического переезда митрополита Киевского во Владимир историки считают решение его прежнего покровителя Даниила Романовича Галицкого принять королевскую корону от Римского папы Иннокентия IV.