Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII–XV веков повлияла на будущее России

Швеция, в свою очередь, в последний раз серьезно претендовала на новгородские земли в 1348 г. Тогда король Магнус II Эрикссон (1316–1374) вместо того, чтобы воспользоваться эффектом внезапности от своего появления и совершить неожиданное нападение с моря (как это делали предводители всех предшествовавших крупных шведских походов на русские прибалтийские владения), «отправил в Новгород своих гонцов с предложением устроить религиозный диспут на тему „Чья будет вера лучъши“»[256]. Видимо, прознав об этом, московские князья Симеон и его брат Иван даже не прислали на помощь Новгороду войска, «бросив, в сущности, своих новгородских подданных на произвол судьбы, предоставив им самим выпутываться из создавшегося трагического положения»[257]. Занятые борьбой с Ордой и набирающей силу Литвой, они, наверное, посчитали, что с таким чудаковатым противником новгородцы как-нибудь смогут управиться сами. Как бы то ни было, после неудачного похода доброго короля Магнуса, который новгородцы действительно смогли отразить самостоятельно, шведы больше не появлялись на берегах нашей части Финского залива вплоть до того времени, когда при Иване III сама Москва не пришла с войной в их финляндские владения.

Войны и раздоры полыхали вокруг и внутри Великороссии на протяжении нескольких десятков лет. Однако это уже не были те «брани за временное, за минутное, брани разрушительные»[258], которые стали предтечей катастрофы середины XIII в. Наоборот, сражения и дипломатические маневры новой эпохи стали горнилом, в котором выковалась и русская государственность, и русская идентичность. В результате всей этой продолжительной сумятицы политическая конфигурация вокруг «вооруженной Великороссии» меняется. К середине XV в. ее структура становится настолько размягченной, что Василию II Темному и Ивану III достаточно нескольких решительных ходов, чтобы ликвидировать остатки автономии Твери, Рязани и Новгорода, сокрушить Золотую Орду и вернуть существенную часть территориальных приобретений, сделанных Вильно за предыдущие полтора века.

Внутренняя смута в Великом Московском княжении во второй четверти XV в. приводит к тому, что исчезают остатки классического удельно-вотчинного строя, и на его месте начинает вставать на ноги единая Русская держава. Драматические обстоятельства ее становления наполнили русскую политическую культуру опытом и переживаниями, которые стали формирующими для национального сознания в том, что касается политики как таковой и внешних отношений в особенности. Во-первых, сами нюансы процесса объединения русских земель гарантировали неизбежную связь между внутренней и внешней политикой. Смысл необходимости создания единого государства возник на основе решения чисто внешних задач, но эти же задачи стали главным мерилом его внутренней легитимности.

Во-вторых, внешнеполитическая сфера, включая военную, была с самого начала подчинена внутренним и общеполитическим соображениям. С практической точки зрения консолидация в своих руках отношений с Ордой была для московских князей способом упрочить свой авторитет среди других русских земель-княжений. Этот авторитет употреблялся по необходимости: для диалога с татарами или, как при Дмитрии Донском, объединения сил для того, чтобы нанести им решительное поражение. Однако в любом случае чем больше князья Москвы могли предложить в сфере внешних связей, тем значительнее становились их возможности внутри Руссой земли. Отметим, что аналогичным образом развивалась одно время ситуация и для Великого княжества Литовского – удельные князья Западной Руси также тянулись к нему, поскольку Вильно мог обеспечить более комфортные условия отношений с ордынцами.

В-третьих, постоянная борьба на несколько фронтов привила московской стратегии способность быть исключительно гибкой, свободно сочетать принуждение и убеждение своих противников, готовность отступить в том случае, если обстоятельства не благоприятствуют достижению цели, но всегда вернуться, когда условия становятся более выгодными. В-четвертых, уже в первые века великорусской государственности было выработано понимание того, что ни один противник и ни один союзник не являются вечными, а отношения между государствами представляют собой постоянную смену контекста, расстановки сил и никогда не являются линейными. Единственное, что неизменно в таких условиях и для сформированной под их влиянием внешнеполитической культуры, – это собственная ценность, та самая «вечная Россия», обладающая своим уникальным мировоззрением.

Глава четвертая. Духовная основа объединения

Но уверовали, что это будет, и было.

Св. блж. Феофилакт Болгарский