Стратегия оборотня

Я подошла и громко извинилась перед Риссой. Она до сих пор была недовольна, но кивком приняла мои слова. Остальные с улыбками переглядывались, Одир хмурился, а Триш закусывала губы, как будто хотела что-то сказать, да не могла.

В Эрке я не ошиблась — он тоже взял себя в руки и тоже извинился. Заявил, что сам дал мне повод для ревности. Хотел, мол, подшутить, но не учел мою эмоциональность. Через пять минут все уже расслабленно посмеивались и журили Эрка, даже Рисса. И только на губах ее телохранителя играла победная ухмылка.

Но все же моя истерика была не напрасной — той же ночью Его Мерзейшество явился ко мне во сне. Похоже, понял, что дальше на грани нервного срыва я сама не продержусь.

* * *

Он стоял за моей спиной. На этот раз я не почувствовала прилива энергии — связь перестала влиять на меня. Просто по белесой мути поняла, где нахожусь и с кем. Медленно повернулась.

— А мы обязательно должны быть голыми, или это просто фишка для дополнительного издевательства?

Тай улыбался. Красивый. Даже с этим своими жуткими глазами — красивый до одури. И тело его не могло вызвать отвращения. Идеальный. И улыбка вовсе не упрощала мне задачу. Но во сне я была намного спокойней, чем в реальности, потому просто говорила, надеясь хоть на какие-то ответы. Хоть до первого вопроса он снизошел и соизволил объяснить:

— Это так работает. Я выгляжу именно таким, каков есть, не могу даже глаза трансформировать. Полная естественность. Наверное, одежда в нее не вписывается. Но если тебе интересно мнение на этот счет, то мне смотреть на тебя не менее приятно, чем тебе на меня. Или у тебя уже окончательно прошла реакция?

— Прошла, — уверенно соврала я. Видимо, его красота мне видится уже помимо всякой связи. Но что ж поделать, он просто-напросто красив — это не только я вижу. Никаких эксцессов, только знать ему это необязательно. Потому спонтанно прикрыла грудь руками и сосредоточилась на важном: — Итак, твои диоды — это не психотроп.

— Я всегда это говорил.

— Но они оказывают какое-то воздействие на сознание!

— Оказывают. В этом и есть смысл.

— Какой смысл? Управление? Ведь тогда каждый курсант, хоть раз их попробовавший, может подвергнуться воздействию?

— Видишь, ты и сама все понимаешь, — улыбнулся еще шире. — Ну и зачем тогда тебе нужна была эта встреча?

Я уверенно шагнула ближе, забыв о смущении. Да и какой смысл смущаться, если прежде мы в таких же снах уже многое себе позволяли? Говорить старалась ровно, без злости или паники:

— Тай, объясни. Если я правильно понимаю, то это очень масштабная диверсия. Не удивлюсь, если во всех подобных академиях проворачивают нечто подобное!

— Ты понимаешь правильно. Проверку надо было провести раньше, тогда бы выглядело не так подозрительно. Но как уж успели, не обессудь. Диоды работают прекрасно.

Поскольку я слишком приблизилась, он, будто вовсе не задумываясь, положил руки мне на плечи и провел вниз. Я ощутила прилив привычного возбуждения, но не оттолкнула. Мне слишком были приятны его прикосновения, чтобы оттолкнуть. Но с мысли сбиваться я была не намерена:

— Что это означает? Лучшие бойцы, лучшие полицейские, лучшие солдаты, дипломаты, послы мира и даже огромная часть руководства — это бывшие курсанты военно-полицейских академий! На кого ты работаешь, Тай?

— А версий нет? — он неотрывно смотрел на мои губы.

— Есть, к сожалению. Война с оборотнями идет давно, но только сару представляют настоящую угрозу… И твои глаза — разве это глаза перевертыша? Неужели сару настолько далеко продвинулись, что теперь устанавливают контроль над нашими?

— Наши, ваши, сару, перевертыши. Ты ведь сама замечаешь, как ставишь эти четкие границы?

Я посмотрела в его глаза, не сдерживая приступ ярости:

— Конечно, ставлю! Особенно когда речь идет о сару. Миллионы мирных жителей, пытки, зверства, после которых солдаты конец дней проводят в реабилитационных клиниках… Ты ведь не станешь сейчас утверждать, что все вранье? Ну же, заяви, что пропаганда промыла нам мозги!

— Не промыла. Не в этом вопросе, Дая. Все, о чем ты говоришь, сару делают.

— И ты… один из них?

Он не ответил. Наклонился к шее и едва коснулся губами. Ладони его переместились на талию и сжали. Но к себе он не притягивал — казалось, что он делает все возможное и невозможное, чтобы не притянуть меня к себе. Сейчас я видела всю природу его связи. Он хочет меня, любит меня, привязан ко мне неразрывно, и заметно старается не делать ничего. Тогда я решительно обняла его в ответ и посмотрела прямо в янтарные глаза с вертикальными зрачками. Он мучается моей близостью, значит, только близость и есть мой единственный козырь. Говорила очень мягко — пусть расслышит в моем тоне нежность:

— Тай, почему именно я?

Он наклонился и едва не коснулся моих губ, но отпрянул. Он никогда не целовал меня в губы.

— Так было надо.

Я снова потянулась к нему — поцелую сама. Посмотрю, что из этого выйдет, а может, повезет, и он невыносимого перенапряжения на части разорвется? Повторила совсем тихо:

— Почему именно я, Тай Линкер?