Стратегия Византийской империи

Лев начинает расходиться со «Стратегиконом» почти с самого начала: за общим призывом обеспечивать поставки оружия согласно регламенту идёт следующее: «Особенно уверься в том, что у тебя много луков и стрел. Ибо лук и стрелы – успешное оружие против сарацин и курдов, полагающих всю свою надежду на победу именно на луки и стрелы».

Это было верно в отношении курдов, выступавших как конные лучники, и в отношении тюрок, численность которых всё более возрастала, но не в отношении нерегулярной бедуинской конницы или дайламитов, сражавшихся пешими, с дротиками и мечами.

Далее следует вполне здравый тактический совет:

…против самих лучников, беззащитных в момент выстрела, и против лошадей их конницы стрелы, выпущенные нашими войсками, весьма действенны… когда кони, столь высоко у них ценимые, гибнут под непрерывным градом стрел, боевой дух сарацин, так рьяно рвавшихся в битву, совершенно падает.

Для воинов великих травянистых степных равнин, имевших обычно с десяток лошадей для самих себя и для своих семей и державших запасных лошадей стреноженными поблизости от места боя, убитая лошадь была дополнительным мясом для варки; но не так обстояло дело для всадников из пустынных земель, где каждую лошадь нужно было буквально кормить из рук в самые сухие месяцы: их взгляд на поедание конины соответствовал взгляду обычного английского любителя лошадей; кроме того, у них лишь изредка были под рукой сменные лошади, как это часто бывало в византийской коннице. Вот почему было столь целесообразно метиться в лошадей.

Была и идеологически слабая сторона, остающаяся предельно важной вплоть до нынешних дней: поскольку мусульмане «идут на войну не из-за рабства и не в силу военной обязанности», а скорее ради своей веры, в случае поражения «они думают, что Бог стал их врагом, и не могут этого перенести» – отсюда глубокая травма, оставшаяся у нынешних мусульман вследствие поражений, нанесённых им христианами и евреями, а также всеобщая мобилизация, воспоследовавшая за мнимой победой над советским врагом в Афганистане.

Разделавшись с этим, в XVIII Конституции автор переходит к тактике, к необходимости походных лагерей и к различным способам преследования; в этом разделе упоминаются тюрки, то есть недавно появившиеся в поле зрения мадьяры. Это приводит к любопытному отступлению:

Когда болгары презрели мирный договор и прошли через Фракию (ок. 894 г.)… Справедливость преследовала их за нарушение клятвы… Поскольку наши войска были заняты войной с сарацинами, Провидение направило мадьяр, чтобы они вместо ромеев вели войну против болгар.

В данном случае Провидению помогли византийцы:

Флот василевса… перевёз их через Дунай… и они, словно императорские палачи, раскрошили их [болгар], <…> так что христиане-ромеи могли не осквернять себя пролитой кровью христиан-болгар [мадьяры ещё были язычниками].

Далее следует отзвук книги XI «Стратегикона» о военных обычаях «скифов», то есть конных лучников-степняков, франков и ломбардов, а также славян, после чего речь заходит о «народе сарацин, беспокоящем ныне нашу ромейскую державу».

В форме сокращённой истории в тексте повествуется о том, что прежде арабы были рассеяны по Сирии и Палестине, но:

…когда Мухаммад учредил их суеверие, они завладели этими провинциями силою оружия… они захватили Месопотамию, Египет и другие страны в то время, когда опустошение ромейских земель персами позволило им занять эти страны.

Затем идёт речь о военных обычаях и методах: