Стратегия жизни. Как спланировать будущее, наполненное смыслом и счастьем

Человек с запретом на счастье всегда кому-то обязан. Подчиненным и начальству. Коллегам. Детям и родителям. Соседям. Друзьям. Своему собственному выдуманному образу, которому так тяжело соответствовать. Ему просто некогда быть счастливым. В его деловом расписании все так плотно забито чужими, что себе самому он принадлежит только во сне.

Родившись чистыми эгоистами, безраздельными хозяевами маленьких вселенных с нами самими в центре, к сорока годам мы приходим закомплексованными невротиками и трудоголиками, затолкавшими свои планы, мечты и желания в тяжелый сундук с надписью «потом». И хотя принимать поздравления с днем рождения с каждым годом все грустнее, сундук «потом» никак не пустеет. Когда-нибудь, когда все долги будут выплачены, все дела переделаны, все дети вырастут, мы откроем его и разрешим себе наконец быть счастливыми. О том, как можно немного уменьшить тяжесть долга, – в следующем разделе. Запрет на счастье – типичная черта современного человека, на что указывает эффект Даннинга – Крюгера. Парадоксально, но в первую очередь от этого страдают более образованные, активные, целеустремленные люди, которым, как принято считать в западной культуре, и должен принадлежать этот мир.

Чувство долга как удобная лазейка

В каждом из нас идет борьба между чувством и долгом. Как правило, чем старше мы становимся, чем чаще долг побеждает. В детстве мы с удовольствием отлыниваем от своих обязательств и не выполняем обещания без особых угрызений совести. В зрелом возрасте мы, наоборот, чаще склонны отказывать себе в удовольствиях во имя долга. В целом чувство долга – штука, конечно, полезная. Александр Блок говорил о долге так: «Не забывай долга – это единственная музыка. Жизни и страсти без долга нет». А Конфуций считал, что «благородный муж знает долг, а низкий человек знает выгоду».

Следование долгу в обществе почитается за добродетель. Понятие долга пронизывает многие религии, где долг перед богом и людьми ставится непременно выше удовлетворения личных прихотей. Иными словами, о долге говорится либо хорошо, либо никак.

Но есть и другие точки зрения. Например, цитата Виктора Гюго: «Долг – это любовь к тому, что сам приказываешь себе. Долг – начало рабства, даже хуже рабства, потому что кредитор неумолимее рабовладельца: он владеет не только вашим телом, но и вашим достоинством и может при случае нанести ему тяжкие оскорбления». А Ницше утверждал, что «наш долг – это право, которое другие имеют на нас».

Но не задача этой книги – судить о том, приносит ли людям чувство долга осмысленность жизни или опустошенность. На этот вопрос каждый отвечает себе сам. В данном разделе я хочу лишь акцентировать ваше внимание на том, что чувство долга порой бывает очень удобным поводом не заниматься собственной жизнью.

Была у меня однажды знакомая, скажем Ольга, родившая двух дочерей в очень молодом возрасте. Вся ее молодость прошла под знаменем служения дочерям. У нее была специальность, но от карьеры она осознанно отказалась, работая библиотекарем на очень скромной ставке, так как она могла брать девочек с собой на службу и рабочий день в крошечной библиотеке был коротким. Личная жизнь у нее тоже не удалась – отец дочерей быстро исчез в неизвестном направлении, а новые постоянные отношения не сложились.

Но, как это обычно случается, дочери выросли, обе довольно рано стали жить отдельно и перестали нуждаться в маминой заботе. Более того, забота стала восприниматься девушками скорее как излишняя опека – дочери любили мать, но предпочитали видеться с ней не чаще раза в неделю. Но, оставшись одна в большой квартире, Ольга не стала сидеть сложа руки. Она нашла в глухой деревне, откуда были родом ее родители, старую женщину, рассудок которой окончательно и бесповоротно повредился много лет назад, еще в юности, вследствие тяжелой травмы головы. По утверждению Ольги, старая бабушка приходилась ей дальней родственницей, но даже у Ольгиной семьи это родство вызывало некоторые сомнения. Ольга привезла бабушку к себе и поселила в своей квартире, опустевшей после ухода дочерей в самостоятельную жизнь.

По словам очевидцев, особого восторга от переезда старая женщина не испытывала. Наверное, в квартире, где ее кормили и лечили, ей было безопаснее, чем в деревне. С другой стороны, в деревне она прожила больше 40 лет после несчастного случая, погрузившего ее рассудок во мрак, и, следовательно, как-то адаптировалась к одинокой жизни. Ольга тоже быстро устала от новых обязанностей, но везти обратно в деревню старушку уже было нельзя.