Страж перевала

Правда, при взгляде на него я усомнилась в том, что он себя-то помнит. Мужчина, когда-то, должно быть, рослый и крепкий, сейчас превратился в обтянутый пятнистой кожей скелет. Я не шучу: сквозь прорехи в его рубище прекрасно были видны покрытые старыми шрамами и непонятными пятнами тело. Он был почти лыс, только на висках и надо лбом беспорядочными редкими пучками росли седые волосы, а кожа на голове, странного багрового цвета, казалась неровной, бугристой.

На лицо его я не могла смотреть без содрогания: казалось, его попросту размозжили, потом скатали в шар и вылепили заново как попало, вкривь и вкось. Челюсть отвисала, и видно было, что человек почти беззуб. От носа и ушей остались какой-то бесформенный комок, левый глаз не открывался полностью - кожа на лбу словно расплавилась когда-то, как воск, стекла вниз и так прикипела к щеке.

Он кривился на один бок - должно быть, когда-то переломанные ребра срослись неправильно и не давали ему разогнуться. На правой руке не хватало трех пальцев, и она напоминала скрюченную, обугленную птичью лапу, поджатую к груди. Не уверена, что этот несчастный мог ей пользоваться. Левая осталась более-менее целой, хотя мне показалось, что и она не толком не сгибается.

И Вител не преувеличил: запах от незнакомца исходил такой, что подходить к нему не хотелось. Это было не просто вонью грязной одежды и испражнений, сквозь нее пробивался другой душок, больше всего похожий на... на...

- Да он, похоже, гниет заживо, - едва слышно пробормотал Чарим, делая охранительный знак. - И не первый год. Глянь, какие язвы на ногах... уверен, у него по всему телу такие.

- А ты еще спрашиваешь, почему я его к себе в седло не взял, - буркнул Вител в ответ и, повысив голос, окликнул незнакомца: - Эй! Не околел еще? Вижу, шевелишься... Есть хочешь, поди?

Тот ответил невнятным звуком, с явным трудом приподнялся, чтобы поменять позу... и увидел меня.

Искалеченная трясущаяся рука вытянулась ко мне, будто пытаясь схватить, и я невольно отступила назад, налетев спиной на Чарима.

- Ты... - прохрипел убогий. Теперь он стоял на коленях, не в силах подняться, и всё тянулся ко мне и не мог достать. - Лен...

- Кто ты? - спросила я. - Откуда ты знаешь мое имя?

- Жива... - он зашелся в кашле и сквозь него выдавил: - Я... это я...

- Кто - ты? - нахмурился Чарим. - Назовись хотя бы!

Но тот, похоже, не слышал: он скорчился, уткнувшись шишковатым лбом в стылую землю, и сквозь сотрясающие его рыдания я разобрала еще одно слово, и не я одна.

- Леннар? - удивленно переспросил Вител и взглянул на меня. - Но ты же Альена, ведь так?

- Да... - у меня по спине побежали ледяные мурашки.

- А кто тогда такая... или такой Леннар?

- Это... - я сглотнула. - Это имя моей матери.

20

- Глянь, он жив еще? - спросил Чарим, когда незнакомец, как-то странно хлюпнув горлом, растянулся на земле.

- Почему я-то?

- Потому что ты его уже трогал, а мне что-то не хочется, - пояснил тот, и Вител осторожно перевернул беспамятного на спину носком сапога.

- Вроде дышит.

- Ага. Это он, наверно, от изумления сомлел, - сказал Чарим. - Слышали, что он бормотал? Жива, жива... и имя матери Ленни. Я верно расслышал?

Я кивнула, вглядываясь в изуродованное лицо. Тщетно, я не могла вообразить, какими эти черты были прежде.

- Ленни, ты ведь на мать похожа? - спросил Вител.

- Ты же сам говорил, что похожа, - ответила я. - Только статью в отца удалась, мама-то была невысокая и... ну... не тощая.

- Этот тип в лицо смотрел, да ещё против солнца, - сообразил Чарим. - Наверно, спутал тебя с нею. У него, поди, в голове всё перемешалось... Может это оказаться какой-нибудь слуга, который твою матушку совсем молоденькой знал?

- Конечно, - кивнула я. - Она была всего двумя годами старше, чем я теперь, когда замуж вышла, а в Сайтор приехала ещё раньше. Ну... у нас так принято: нужно посмотреть, приживется ли чужак на перевале, примет ли наши обычаи... и примут ли его.

- Это ты о страже?

- Да... наверно. Не знаю, - помотала я головой. - Само вдруг вспомнилось. Должно быть, так... Маме тут понравилось, и хоть она и ворчала иногда, но больше по привычке. А этот... Может, это кто-то из наших людей, а может, кто-то из маминой свиты, ну, кто с ней в Сайторе остался, не захотел возвращаться.

- Много их было? - уточнил Вител.

- Нет, меньше десятка, - припомнила я, - и мужчин всего двое... Причем один был намного меньше ростом, чем этот, а второй - уже пожилой.

- Да по этому поди пойми, сколько ему лет-то! - с досадой произнес Чарим. - Эк его искорежило...

- Он точно не старик, - уверенно сказал Вител. - Глянь ему в рот: зубы, какие уцелели, ещё крепкие.

- У иных стариков зубы лучше, чем у молодых.

- Ну на руки посмотри, на кожу... где она целая. Не старческая же!

- Конечно, нет, - подтвердила я, неотрывно глядя на беспамятного бродягу. - Он ровесник моему отцу, разве что немногим старше. Он сам не знал точно, сколько ему лет.

- О чем ты? - не понял Чарим.