Страж Системы

А потом наступило полное безвременье. Не осталось ничего, никаких ощущений вовсе, даже фантомных звуков. Вокруг был лишь давящий страх, обволакивающая тьма и растворяемое ей, словно кислотой сознание, пытавшееся из последних сил сохранить себя и таявшее как кусок сахара в стакане чая…

«Отче Наш» я стал читать про себя не потому что верил в то, что молитва поможет. С чего бы Богу спасать меня? Я никогда не был особенно религиозен, да и к магам в христианстве отношение самое негативное. Просто она помогала протянуть время — я вдруг вспомнил, что одна молитва проговаривается примерно за полминуты. Всего восемьдесят молитв и я свободен — всплыла откуда-то оформившаяся мысль. Главное, как Хома Брут не смотреть Вию в глаза. То есть не поддаваться панике и не дать ужасу поглотить себя. Без особой надежды я начал вспоминать молитву слово за словом, и вдруг почувствовал, что страх слегка отступил, и я могу рассуждать чуть более здраво. А вместе со способностью соображать вернулись ярость и злость, которые сумели отбросить ужас и я сразу же перешел в ответную атаку…

Я маг — контролер или где, млять?! Что мне какая-то темнота, когда я способен менять реальность! Ррррастерзаю тьму нахрен! Разорву небытие на лоскутки и построю из него бытие, я творец! И только в этот момент, справившись со страхом злостью и усилием воли, и продолжая при этом парадоксальным образом шептать молитву, я, наконец, соскользнул в режим «особой» реальности. И тут же увидел в темноте силу. Много силы и энергии! Мое сознание давили не только тьмой и искаженным звуковым пространством — в карцере присутствовала магия, хитро сплетенное заклятье-эмоция и еще какие-то нехорошие коррекции реальности. И это было уже что-то… не непреодолимый ужас, а что-то конкретное, с чем можно бороться. То, что один маг сотворил, другой всегда поломать может.

Первой мне удалось распустить коррекцию, отвечавшую за страх и подавление воли. Это было нелегко, кто-то сделал ее на совесть. А когда она рассыпалась, я потянулся к разлитой вокруг силе и сумел перелить в себя несколько ЛКР. Дальше стало проще — я немножко отрегулировал реальность, заставив звуки отражаться от стен, потом велел загореться неяркой лампочке под потолком, затем коррекцией реальности отстегнул ремни, привязывающие меня к ложу. И страшный карцер разом превратился в обыкновенный полутемный пыльный чулан. А следующим действием я начал собирать разлитую вокруг бесхозную силу, переводя ее в ЛКР и запасая впрок. Меня еще озерные сомики ждут…

Когда дверь карцера, наконец, открылась, и в проходе появился озабоченный Олв, я весело помахал ему рукой, сидя на кушетке.

— Уже все, доктор? Можно выходить? Могли бы и не торопиться, даже выспаться как следует не дали.

Глава 12

Из ворот скита к озеру я вышел сопровождаемый небольшой толпой. Сияющий как именинник Краузе встретил меня на выходе из дисциплинарного корпуса и покровительственно похлопал по плечу. Затем подошел к недоверчиво хмурившемуся Кларнсу и его спутникам и после обмена несколькими фразами зашагал к озеру вместе с ними. Олв молча шел за нами и выглядел очень сосредоточенным, Крёгг держался поодаль, сохраняя невозмутимое выражение лица, Лайсода почему-то и вовсе не было видно. Курсанты моего взвода, обступив меня со всех сторон, наперебой пытались что-то посоветовать или просто поддержать меня в этот момент, но я мало обращал на них внимание, сосредоточившись на предстоящей задаче. Магических сил мне хватало — пребывание в карцере принесло больше четырех десятков ЛКР, целый капитал. А вот с физическими силами дело обстояло так себе… Сказывался целый день, проведенный в коррекциях реальности, начиная с утренних прыжков с колокольни. Откат от магии штука неприятная. А мы не рабы Хозяев, за нас никто не колдует, выполняя наши хотелки — все сами. Хотя, судя по лекциям Лайсода, с рабами тоже все обстояло не так просто: в корневом мире коррекции так или иначе забирали жизненные силы у всех живых.

— Может, все-таки не надо, командир? — придержал меня на берегу озера Ромка. — Ну его… Завтра сдашь. Вид у тебя, честно говоря, нездоровый.

— Сказано было — четыре часа на все про все, — вздохнул я, облизав пересохшие губы. — Не выйдет завтра. Водички не найдется?

— Держи попить, — очень вовремя Катерина подсунула мне фляжку с морсом. Глотнув прохладной сладковатой жидкости, я ощутил себя немножко бодрее: девушка явно скорректировала магией его состав. А может быть, к морсу приложила руку не она одна: вон мне Илюха подмигивает. Интересно, что наши взводные медики нахимичили — скорректировали ягодную сахарозу в амфетамин? Не суть важно, мне сейчас любая помощь не помешает.

— Красиво уходишь, русский — меланхолично заметил Тецудо. — Я бы тоже так хотел, когда настанет мой час. Один, по глади озера, навстречу судьбе.