Стражи полюса

После такого провала некоторые заключили, что Потолок недостижим и даже, вероятно, отдаляется с течением времени. Другие стали говорить, что иные дома и люди в них могут существовать, однако вряд ли прогресс когда-либо сделает контакт с ними возможным. Были и третьи, кто посчитал, что Владелец живет не этажом выше, а в каждом из нас.

Разочарованное в вопросах, касавшихся неземного, научное сообщество обратилось к тому, что было рядом и существовало наверняка, — к человеку. Людская особь состоит из тканей и органов, говорит, некоим образом себя ведет, от кого-то и откуда-нибудь происходит, думает и воображает: то есть работает головой, свершает поступки, творит культуру, составляет вместе с остальными общество — это все возможно изучать, и, чем подробней будут даны объяснения простого явления и мудреней подобраны в них слова, тем сразу покажется сложней само простое явление и заслуженней труд исследователя.

Быстро нашлась первейшая загадка в строении человека: зачем человеку нужны два глаза на голове? Забурлило обсуждение. Привычное мнение об уходящей вместе со слезами печали было признано нелепым и попросту поэтическим. На смену пришла теория, проистекающая из прежних слез, о том, что выделяемые организмом через глаза жидкости есть охлаждающий механизм теплообмена тела. Но и она не задержалась в пантеоне верных догадок надолго, ибо несгибаемой воли академик фон Мюке сумел доказать: глаза являются неотъемлемой частью слухового аппарата, отражающей звук напрямую в ушные раковины.

— На порядок интересней вопрос о смысле бровей, — заверял фон Мюке ученых коллег, — стоило бы отдать все помыслы его умственному постижению, если бы не серия труднообъяснимых явлений в Городе…

Многие жители повторяли один и тот же рассказ: вдруг некто сзади хватал их под локти, уводил на другую сторону улицы, на крики с вопросами и возражениями отвечая только леденящим кровь сопением, и исчезал. Некоторые вспоминали, как иногда просыпались от чувства чужого присутствия в доме и слышали в гостиной шорохи, хотя все вещи там оставались на прежних местах. По Городу расползся страх перед бесчинствами полтергейста. Только Альберих Боркенкефер не унимался, доказывая, что это сбежавший пес-поводырь одичал и алчет крови.

Истина же может показаться невероятной, но тем не менее это правда. В Городе появился мальчик, который видел, и только глухонемота не давала ему объявить о своем зрении во всеуслышание. Откуда он? Как попал сюда? Кто его родители и видят ли они? На эти вопросы не знал верных ответов сам мальчик. Его воспоминания начинались с того утра, когда он очнулся на площади рядом с уходящей в небо лестницей. Но где-то в глубинах юношеского сознания запечатлелся огромный бурый орел, несший его в когтистых лапах. Может быть, все было именно так: орел унес ребенка, но по дороге в гнездо врезался в шестидесятиметровую лестницу и выронил добычу.

Оказавшись в Городе, мальчик взялся по мере сил за поддержание порядка и чистоты. Обыватели приняли его за полтергейста, заметив, как он мыл полы и вытирал пыль в домах, помогал жителям переходить через улицу. Они иногда выступали против и кричали: «Мне не нужно туда», — да все-таки ему было виднее. И в то же время горожане не обращали внимания, но именно мальчик рвал траву, прораставшую между камнями мощеных улиц, соскребал со стен наслоения грязи и паутину, убирал за псами-поводырями. Ощущая некоторые изменения к лучшему, горожане отдавали должное работе ратуши. Взяв несколько кирпичей из недостроенной лестницы, мальчик сложил на площади клумбу и пересадил в нее цветы с альпийских лугов. Поначалу обыватели спотыкались и, падая, покрывали испуганной бранью полтергейста, но затем нащупывали цветы, вдыхали благоухание лугов и таяли в радости.

— Кто же поставил клумбу? — спрашивали горожане.

Фон Мюке-старший был сметлив и утверждал, что он.

Однажды мальчик отправился блуждать по горам. Отныне есть наблюдатель, и пускай затихнут философские споры об истинности альпийской красоты в безлюдье. Припорошенные снегом скалы каменными облаками занимали полнеба. Чуть ниже белый сменялся темно-зеленым цветом хвои, уходившим обратно в белый — в горное озеро, спокойные воды которого безмятежно искрились под солнцем. Желая умыться, путник склонился к озеру, и только брызги коснулись его рта и ушей, как к нему вернулись голос и слух.

Горы хранили звенящее, безвременное молчание, так что, лишь придя обратно в Город, он заметил свое исцеление.

— Одиннадцать часов! — звонко выкрикнул человек на башне ратуши.

Мальчик схватился за уши и вскрикнул, после чего с удивлением причмокнул губами.

— Исцелен, — прошептал он и вспомнил об умывании в озере.

В голове его уже по пунктам складывался план. Сперва найти пустую бутылку. Во-вторых, снова отправиться в горы и наполнить бутылку целебной водой. Затем промыть той водой глаза горожанам. В итоге все исцелятся. Но обойдя, как ему казалось, все Альпы и не найдя на сей раз заветного озера, расстроенный мальчик вернулся в Город.

«Чудо бывает нечасто», — размышлял с горечью он.